НОВОСТИ   БИБЛИОТЕКА   КАРТА САЙТА   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Времени работник (Ю. Ценин)

* (Печатается с сокращениями по тексту журнала «Огонек», № 31, 1961 г. )

Фигурой и повадкой напоминает Тимофей Григорьевич Грицай борца. Тяжелые вислые плечи, ладони - в три иные «интеллигентские».

И глаза... Они у Грицая словно задернуты занавесками: прикрыты припухлыми створками век, а поверх того стеклами очков - не заглянешь в них, не угадаешь, о чем думает их хозяин...

Как он стал ученым? О, это долгий разговор.

- Я работал в ЧК, в уголовном розыске, помогал очищению общества от человеческих отбросов... - Он говорил совсем тихо, будто диктовал кому-то урок своей жизни. - Давайте уж все по порядку.

* * *

- Новая телеграмма от Финкеля Абрама! - кричал Тимка, отталкивая конкурента у афишного столба. - Покупайте «Одесскую почту» Финкеля!

- Случилась драма на Молдаванке! Утопилась дама в лоханке!- орал и взвизгивал конкурент и размахивал своей пачкой.

Каждый вечер ребята со Степовой драли горло на углу, приставали к прохожим, сочиняя диковинные рифмы.

Газеты брали только в дни больших ограблений и невероятных банкротств, которые нередко случались в Одессе, к сладкому ужасу обывателей. В иные дни ребятам приходилось «ждать солянку» - так называлось, когда за день не выручишь и того, что уплатил хозяину за газеты. Тимофею еще с полбеды. Днем он работал в мастерской сапожника Алексеева, что в подвале на углу Ольгиевской и Коблевской. А газеты - это уж так, дополнительный приработок.

Вернувшись как-то вечером в подвал Алексеева, Тимофей увидел на дырявой тахте для посетителей незнакомого унтер-офицера и двоих солдат.

Один из солдат поманил мальчишку к себе:

- Тебя как величают, молодой человек?

- Тимкой...

- Говорят, брат Тимофей, ты здешние подземные ходы добре знаешь? Не проводишь нас поглядеть?

Так познакомился Тимофей Грицай с революционными солдатами полка, что стоял неподалеку в казармах Дюковского сада. Жизнь Тимофея превратилась в сон наяву: он был посвящен в работу подполья. Эти люди навсегда поразили и захватили его мальчишескую душу.

По их заданию он бегал с газетами по казармам, передавал и запоминал какие-то непонятные слова. Вместе с Пашкой Чернобровым и Сенькой Фридом они перетаскивали из подземной типографии в катакомбах (Тимофей показал-таки солдатам местечко!) пачки листовок, а вечером в газетных сумках разносили по городу. Тимку больше не тревожила «солянка» - газеты нужны были для прикрытия.

Но настал день, когда газет не хватило.

- Вой-на - вой-на - вой-на!..

* * *

Весной 1920 года Тимофей вступил в комсомол и пошел драться против скрытых и явных врагов рабочей власти. Сначала служил он в Первом добровольном сторожевом полку: охранял заводы, учреждения, склады, боролся с мародерством. Потом в отрядах УТЧК ОГЧК, ОДДЧК, ОВЧК...

Позже на популярном языке это означало просто - ГПУ. Нет, никуда не везли Грицая его корабли и паровозы!.. Жизнь его текла в ночных перестрелках с налетчиками, в подавлении контрреволюционных банд, в облавах и засадах.

Но это была, так сказать, «общественная работа» комсомольца Грицая, как теперь говорят, - комсомольская нагрузка!

Для прокормления семьи работал он сапожником в польском «комиссариате», грузчиком в кооперативном товариществе «Ларек», приказчиком в овощной лавке... Саше приходилось терпеть едкие насмешки соседей:

- Муж в галифе, а в карманах - пфе! Провоюет Тимофей свою молодую жизнь.

В Одессе вовсю бесновался нэп. Торговая лихорадка трясла обывателя. На ниве свободного предпринимательства пышно расцвела уголовщина.

Тимофею предложили работать сотрудником уголовного розыска.

* * *

...Часа в два ночи в угрозыск примчался бледный и злой начальник особого отдела по борьбе с бандитизмом Гукайло. Его гордость, его слава были буквально втоптаны в грязь.

Восемь месяцев кропотливой работы и непрерывной слежки ушло на то, чтобы взять в самом логове, в лесах под Винницей, опасную банду, действовавшую на Одесщине! И вот - чудовищный случай - из камеры смертников, выпилив решетку в окне, бежал пойманный им и приговоренный судом к расстрелу главарь - «бандит- террорист высшей категории», как значилось о нем в многочисленных делах, Григорий Мацкул (воровская кличка - Гриня).

Гукайло метался по кабинету начальника УГРО Федорова и на чем свет клял тюремную администрацию.

- Упустить Мацкула! Это же все равно, что своими руками убить еще десяток честных людей...

Он ткнул пальцем в топографическую карту Пересыпи.

- Но, кажется, Миша, здесь я его зацеплю. Он ушел под землю, деться ему больше некуда. Все выходы из катакомб я перекрыл. Кто из твоих поведет людей в каменоломни?

- Бери, пожалуй, Грицая.

Через полчаса из пяти разных мест под Одессу спустились пять вооруженных групп.

Четыре залегли возле входов, пятую - основную - в глубь катакомб повел Грицай. Наклонный коридор каменоломни уходил все глубже. Шли пригнувшись. Кое-где приходилось ползти по мокрой глине на четвереньках.

Собака легко натягивала поводок, не подавая никаких признаков волнения. Ход делал немыслимые петли и зигзаги.

Тимофей внимательно отсчитывал коридоры. На одной развилке оставили Соловейко. Собака неожиданно рванула поводок. Почти стелясь над полом и выставив руку вперед, чтобы не разбиться, Тимофей бежал по узкой щели катакомбы.

- Вперед! - гудел над ухом наседавший Гукайло. Сзади включили карбидный фонарь.

Далеко у поворота, в белом свете луча, мелькнули чьи-то ноги. Тимофей спустил собаку. Огромными прыжками волкодав скрылся в темноте. Через несколько секунд впереди раздался крик...

Гукайло наклонился к лежавшему ничком человеку и похлопал его дулом маузера по плечу.

- Вставай, Гриня, вставай, голубчик... Малость побегал, и будет.

Грицай оттянул собаку, человек сел. Вдруг на лице Гукайло отразилось такое, что Тимофею стало страшно.

- Дорошенко?! Ты?

Он смотрел пустыми глазами куда-то в темноту, силясь оценить происшедшее. И вдруг с криком: «Назад! Назад!» - ринулся обратно. Почти в ту же секунду где-то в глубине одиноко и тускло хлопнул выстрел.

Только теперь Тимофей понял: вор Дорошенко сделал им «отвод». Он уже успел встретиться с Мацкулом, видимо, передал оружие и увел за собой погоню в боковой коридор, чтобы беглец мог уйти в свободный от оцепления район. Неужели о побеге заранее было известно?.. А выстрел? Значит, Мацкул не ушел, а где-то поблизости.

Он был совсем рядом. У центрального хода, раскинув руки, с простреленной головой лежал Леня Соловейко. Вслушиваясь в шум погони, он не заметил подкравшегося бандита. Теперь собака уверенно вела по следу. Гукайло шел сразу за поводком.

- Тут «слепая кишка», товарищ начальник. Неужели он сам себя в мешок посадил?.

Прижимаясь к стенам, прошли длинную часть галереи, образующей здесь букву «Г». Вот и последнее колено. В свете фонаря Тимофей высунул за угол на стволе пистолета фуражку. Грохнули два выстрела, фуражка упала. Все облегченно переглянулись: бандит действительно сидел в мешке!

- Зря бузишь, Гриня, - спокойно вступил в переговоры Гукайло.

- Кидай сюда свои машинки и выходи по-хорошему, слышишь? Это тебе я, дядя Саша, говорю...

В ответ понеслись потоки грязной брани. Однако спешить было некуда, теперь можно было что-то придумать. Решили послать за собаками, а пока устроили перекур.

Через час запустили собак. Вбежали следом и... не поверили глазам: Мацкул исчез.

* * *

- Думаете, дядька Тимофей басни рассказывает? Не-ет! Было такое дело. - Тимофей Григорьевич даже обхватил голову руками. - Думал, помру от горя. Ведь подвел я товарищей! На поверку получилось - скверно знал катакомбы. Тут же тщательно осмотрели тупик. И точно! В углу, у самого потолка, оказалась небольшая дыра. Кинулся я туда. С горя и стыда не подумал, что сиди там Гриня, продырявил бы он мою голову, как то поганое ведро... Не лезу, а ввинчиваюсь в дыру. Бокам мягко, красная глина, будто масло, давится подо мной. Гребу руками - кости какие-то под руки попадаются. И так много, похоже словно ползу по разрытому кладбищу. Посветил фонарем, вижу: кости эти не человечьи, а вроде коровьи и того крупней.

Кончился лаз. Очутился я в невысокой круглой пещере. А от нее - два капитальных хода в центральные катакомбы... Прощай, Мацкул! Не поминай лихом!

Ушел-таки от нас Гриня Мацкул. Да ненадолго. Все нити, связывающие его с живым миром, были в руках угрозыска. Ни на час не прекращалась слежка. И всего месяц спустя собственноручно взял его Гукайло с чемоданом драгоценностей на станции у самой иранской границы.

«Странные кости, - рассуждал я, чуть поуспокоившись и вспоминая подробности подземного похода. - Откуда бы им там быть?»

Я припоминал книжки о подземных находках, о древних городах, спрятанных под землей. Тут однако же не было ничего похожего. Недолго размышляя, я спустился в катакомбу, набрал возле дыры в пещеру добрую торбу костей и снес в университет к профессору зоологии Гапонову. Кто знает, - думал я, - может, ученым и пригодится.

- Добрый человек! - вскричал профессор, разложив мои косточки на полу. - Где вы добыли такое богатство?

С тех пор, уходя на операции в катакомбы, я захватывал с собой холщовый мешочек и даже в самые трудные моменты не забывал поглядывать по сторонам.

Теперь на кафедре встречали меня как долгожданного гостя. Сотрудники бросались на мой мешок и мгновенно растаскивали кости по своим рабочим столам. Моими находками заинтересовались большие ученые: старейший палеонтолог профессор Алексеев, профессор Степанов, киевский профессор Пидопличка. Даже академик Третьяков как-то самолично пришел на кафедру, чтобы познакомиться с «милицейским энтузиастом палеонтологии». Постепенно меня вводил в курс палеонтологических хитростей научный сотрудник музея, теперь профессор и мой большой друг Иван Яковлевич Яцко. Помню, я просиживал у него в лаборатории все свободное от угрозыска время. Вскоре я и сам стал кое-что соображать в костях.

- Нет, - говорил я, появляясь на кафедре, - сегодня ничего выдающегося. Хищников нет, одни травоядные. Интерес, пожалуй, представляет вот этот огрызок берцовой кости верблюда... Вкусный, видно, был, подлец! Поглядите, как жрали его: весь мосол обгрызли!

И никто не удивлялся такому моему нахальству, наоборот, внимали с уважением. Говорил я этак равнодушно, спокойно, а внутри все замирало от гордости. Ну, словом, я ощущал себя на пороге новой, до головокружения увлекательной жизни. Я просто «заболел» палеонтологией.

* * *

Идея «прочесать катакомбы» созрела в Грицаевой голове давно, но теперь она дала явно научный крен. Его поддержали городские власти. Декрет об экспедиции подписал Всеукраинский староста Г. И. Петровский.

Результаты экспедиций превзошли ожидания ученых. В связи с важностью сделанных открытий в 1936 году Академия наук УССР создала постоянно действующую Одесскую палеонтологическую экспедицию. Ее бессменным начальником стал Тимофей Григорьевич - бывший агент УГРО, а отныне ученый-самоучка, палеонтолог- энтузиаст.

Под Одессой началась систематическая научная работа. Здесь, в подземном мире, где самый воздух напоен холодом ушедших тысячелетий, где на губчатых стенах карстовых пещер еще сохранились рваные раны от когтей доисторических гигантских кошек и природой законсервированы остатки их кровавых пиршеств, где еще «плавают» в глине ископаемые «щуки», - здесь были найдены ценнейшие находки. Советские ученые ликвидировали одно из белых пятен на карте истории нашей планеты. Они восстановили картину жизни на Земле в четвертичную эпоху, накануне появления первобытного человека.

В 1941 году в журнале «Советская наука» член-корреспондент АН СССР Д. К. Третьяков писал по этому поводу:

«Таких обильных и разнообразных плиоценовых палеонтологических материалов, как одесские, в пределах СССР, да и, пожалуй, вне его, еще не встречали... Научное значение одесских раскопок обещает быть равноценным таким выдающимся открытиям, как добытые профессором Амалицким на Северной Двине остатки пермской фауны, как плиоценовая гиппарионовая фауна Пикерми в Греции или подобная ей сиваликская фауна в Индостане!»

В Киеве и Одессе разрабатывались обширные планы дальнейших подземных работ.

Но планы эти, как и вся мирная жизнь страны, были внезапно нарушены: началась Великая Отечественная война..

* * *

В Москве на тихой улице стоит старинный особняк - то ли бывший дворец какого-то вельможи, то ли дом посольства, то ли музей. За свою историю, вероятно, он был и тем, и другим, и третьим. Но в дни войны дом стал жить непривычной суетливой жизнью.

В дальних зашторенных комнатах сутками не умолкали аппараты. Дробно стучали телеграфы и телетайпы, голоса радисток монотонно диктовали какие-то цифры и «переходили на прием»... В уединенных комнатах с тяжелыми дверями на столах лежали груды карт и планов, вдоль стен дремали толстые зеленые сейфы и запечатанные несгораемые шкафы.

В этот дом в 1942 году из Одессы пришла последняя радиограмма от штаба отряда Молодцова-Бадаева. В кабинете полковника спешно собралось совещание. Начальник секретного отдела бесстрастным голосом зачитал шифровку.

Вражеская контрразведка нащупала самое сердце отряда. Бадаев погиб, его взяли на явочной квартире.. Повешена жена Якова Васина - связная отряда Катя. Неизвестным предателем выданы доценты Черняк и Кандагура. Каратели взорвали и блокировали все выходы из катакомб.

Положение отряда было безвыходное.

С минуту в комнате стояло тягостное молчание.

- Та-ак.

Полковник неопределенно крякнул, искоса поглядывая на сидящих за столом. Чем могли помочь эти опытные фронтовики тем, запертым под землей и обреченным на смерть? Пожалуй, только один из них мог посоветовать сейчас что-то конкретное. Полковник с надеждой посмотрел на бородатого человека в военном френче без погон.

- Та-ак... - опять протянул он.

- Что вы на это скажете, товарищ Грицай?

- Считаю, людей можно спасти, товарищ полковник.

Короткие пальцы нервно теребили бахрому скатерти.

- Только строго прикажите, сейчас, по радио, прикажите, чтоб там до срока слюни не распускали! Я вам скажу - а я-то знаю! Кто в катакомбах опустит руки, тот сам себе подпишет смертный приговор...

Грицай покачал головой:

- Главное же теперь - надо отыскать им лазейку. Поищем. Прошу на это один час времени, товарищ полковник.

В этот вечер запертые под Одессой партизаны приняли - на последних амперах севших аккумуляторов - спасительную радиограмму. Центр предлагал отряду разделиться и уходить двумя группами: одной - через небольшой старый завал в центральные катакомбы, второй - через никому не известный, закрытый еще прежде выход, ведущий в подвал небольшой табачной фабрики. В шифровке Грицай давал подробные указания, как вскрывать завал, искать выходы, определять по срезам камней направление, узнавать туники...

В ту же ночь группа во главе с Яковом Васиным, никем не замеченная, вышла из окружения. Другая нарвалась на засаду и погибла.

* * *

Когда Грицай работает в своих катакомбах, он весь преображается, он просто сияет и светится. Казалось бы, чего хуже: день-деньской сидеть в подземелье, копаться в глине, вдыхать сырой и тяжкий запах карстовых пещер... А вот поди ты - для него в этом истинный смысл и поэзия жизни.

предыдущая главасодержаниеследующая глава








© SPELEOLOGU.RU, 2010-2019
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://speleologu.ru/ 'Спелеология и спелестология'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь