Глава 6. Самая глубокая в Америке пещера

История исследования пещеры Нефф-Каньон - трагикомедия борьбы, ошибок и путаницы, преувеличений и скептицизма, героизма и глупости. Ни один из участников исследований не может оглянуться на свои достижения с чувством настоящей гордости и удовлетворения, а пещера и сейчас еще не вполне обследована. Тем не менее из всего этого вырос рекорд глубины американских пещер - 1186 футов [361,5 метра]^*, Нефф-Каньон не принадлежит к числу легендарных пещер, расположенных где-то далеко в суровых горах, пещер, которые удалось посетить лишь немногим. Наоборот, часть ущелья, где она находится, можно видеть из окон домов членов группы Солт-Лейк Н. С. О. Вход в нее - на западном склоне хребта Уосатч, на шестьсот метров выше этих домов и на расстоянии около пяти миль от них. От одной из пригородных улиц Солт-Лейк-Сити отходит даже доступная для джипа дорога, доходящая к месту, от которого до пещеры всего сорок пять минут ходьбы. Прогнившие остатки старой лестницы в одном из верхних колодцев пещеры доказывают, что она известна уже много лет. И все же только в 1950 году сведения об этой пещере дошли до спелеологического мира, да и вообще до публики. И лишь сейчас рассказана полная история пещеры.

^* (В американском учебнике геоморфологии Хиндса (N. Е. А. Hinds. Geomorphology. "The evolution of landscape". New York, 1943, стр. 741) говорится, что нижний уровень знаменитой Карлсбадской пещеры в США расположен на глубине 403 м от поверхности земли. Однако цифра эта, проникшая со страниц учебника Хиндса в нашу карстоведческую литературу, по-видимому, ошибочна, так как в списке пещер мира, достигающих свыше 250 м глубины, который помещен в спелеологической сводке Ф. Тромба (Felix Trombe. Traité de spéléologie. Paris, 1952, стр. 352), для Карлсбадской пещеры указана глубина 320 м, ближе соответствующая тем цифрам глубины пещеры, которые приводятся ниже в настоящей книге.

Глубочайшая карстовая полость мира - пещера-пропасть Берже во Франции (на плато Сорнен, в Веркоре) уходит в глубь земли на 1128 м. Рекорд проникновения под землю в СССР составляет 307 м (в пропасти Вахушти Багратиони на массиве Арабика, в Гагринском хребте Большого Кавказа).)

Когда ведешь рассказ о любом исследовании, начатом без плана, никак не удается уточнить и увязать в одну цепочку отдельные промахи, приведшие к неудаче. Так обстоит дело и с походом 1950 года. По-видимому, ясно, что в 1949 году мальчики из старших классов средней школы во время похода в горы Уосатч натолкнулись на малозаметный вход в пещеру. Мальчики были бесстрашные, на пороге зрелости, воспитанные в мормонской традиции: "Бог позаботится о тех, чья вера крепка". Они протиснулись в маленькое неровное отверстие и при слабом свете увидели, что пещера идет дальше круто вниз. Мальчики пошли обратно и затем вернулись в пещеру с товарищами своего возраста, захватив электрические фонари и веревки. Привязав веревку снаружи, перед входом, они начали спускаться, держась за нее. Скоро они достигли конца веревки, пришлось возвратиться домой за новой порцией веревок. Так они совершили несколько походов, продвигаясь в пещеру все глубже и глубже. Наконец 22 марта 1950 года три юных исследователя добрались до большого колодца (Пропасти), ведущего вниз в самый большой зал из встреченных в этой пещере. Колодец шел не совсем вертикально, и веревок у них было вдоволь. Один за другим они соскользнули вниз на глубину свыше пятидесяти метров и продолжали обследовать ход дальше, пока опять не дошли до обрыва - дальше двигаться они не могли.

Тут перед ними возникла задача. Подняться по веревке вверх они не могли. И взобраться по скользким осыпающимся сланцевым стенкам даже при помощи веревки тоже было невозможно. Собственно говоря, им оставалось только одно - сидеть и ждать. Они сели и стали ждать.

Эти отважные юные исследователи никогда не бывали ни в одной неисследованной пещере. У них не было никакой альпинистской подготовки, они не умели лазать по скалам. Они ничего не знали о технике обследования пещер. Сами того не ведая, мальчики совершили все основные промахи, возможные при исследовании пещер, за исключением одного. Это единственное исключение спасло их.

Вначале партия состояла из пяти человек. Пробыв несколько минут в пещере Д. Б. (Пит) Макдональд и Джерри Хансен, студенты университета, бывшие гостями в этом походе, поняли, что разведывательная партия совершенно не подготовлена к такому предприятию. Они не захотели участвовать в нем. Пит и Джерри остались ожидать остальных, продолжавших спуск.

Прошло несколько часов. Когда опоздание товарищей превысило час, Пит и Джерри стали сильно беспокоиться. Они покинули пещеру и из ближайшего дома дали знать шерифу и семьям мальчиков.

Драматический рассказ Пита по телефону заставил шерифа с группой помощников примчаться галопом. Но еще до прихода шерифа множество других людей услыхало о происшествии с ребятами; народ набежал неизвестно откуда. Рыдающие родители, молящиеся священники, газетные репортеры, просто публика - все толпились в маленькой лощине перед самым входом в пещеру. Никто не мог предложить ничего путного. Сам шериф, плотный мужчина, вряд ли смог бы войти в пещеру, если бы даже имел к этому склонность. За исключением Джемса Лайона, брата одного из попавших в ловушку мальчиков, никто в толпе не проявлял ни малейшего желания быть первым в спасательной партии для спуска в пещеру.

Хансен и Макдональд оба здорово устали от недавнего похода. Тем не менее было ясно, что от них зависит, оставаться ли трем мальчикам в пещере. Пит впоследствии говорил, что он испытывал сильное искушение уклониться от поисков. Тут же следует сказать, что, предвидя необходимость спасательных работ в столь сложных условиях, Пит вызвал одновременно с шерифом и своего друга, альпиниста Аллена В. Кеслера. Джемс Лайон, Пит и Аллен вошли в пещеру и, хотя сами почти выбились из сил, все же благополучно вытащили пропавших исследователей.

Было уже раннее утро, когда они достигли поверхности. Спасенные пребывали в гораздо лучшем состоянии, чем их спасители, и первыми вышли из пещеры. Их встретили восторженно.

- Господь позаботился о них, - воскликнул один из благодарных родителей.

Из узкого входа пещеры донесся заглушенный жалобный отклик:

- А спасательная партия тут ни при чем?

Как, в самом деле, обстоит дело со спасательной партией? Родители приписывали спасение богу, газеты - шерифу. Джемс Лайон ушел со своим братом, Пит и Аллен остались одни, никто не обращал на них внимания. Они расхохотались.

Надо отдать должное смелости Лайонов. Пережитое не ослабило их энтузиазма, они к тому же умели извлекать уроки из печального опыта. Четыре месяца спустя братья Лайоны вернулись в пещеру с товарищами. Хотя партия по-прежнему нигде не применяла второй веревки для страховки, но приняла меры предосторожности, оставив троих наверху Пропасти. Пробыв в пещере свыше десяти часов, партия спустилась еще в два колодца за Пропастью и возвратилась наверх без всяких происшествий.

В промежутке между этими двумя походами группа из десяти местных жителей, тоже не имевших опыта исследования пещер, решила убедиться, правда ли то, что рассказывали юноши. Существует ли в горе на глубине нескольких сот метров шестидесятиметровый колодец? Может быть, из этой пещеры выйдет что-нибудь стоящее в смысле объекта для привлечения туристов.

Перед узким входом с угловатыми краями у группы возникла обычная проблема. Чарльз Мальмборг, числившийся руководителем, оказался в числе тех, кто не мог протиснуться внутрь. Другие, кто смог войти, пробыли в пещере четыре с половиной часа. В своем письменном отчете, составленном для Управления национального леса Уосатч, Мальмборг рассказывал: "Люди из нашей партии проползли вниз по извилистому ходу приблизительно 450-600 метров; часть этого пути на участках глубиной от трех до двенадцати метров они спускались по веревке, перехватывая ее руками. Когда они добрались до того места, где застряли мальчики, то оказались перед отвесным колодцем глубиной свыше тридцати метров... Наш совет - не связываться с этой пещерой".

Джек Элерс от имени других исследователей в свою очередь написал негодующее сообщение:

"Несомненно, партия м-ра Мальмборга не дошла до того места, где застряли мальчики, если она прошла по пещере только шестьсот метров. Чтобы опуститься в тридцатиметровый колодец, о котором рассказывает партия, нам понадобилась веревка только в пятнадцать метров. Самый глубокий колодец (Пропасть) имеет около шестидесяти метров в высоту".

Все же именно отчет Мальмборга, пересланный лесным ведомством в Н. С.О., ознакомил нас впервые в декабре 1950 года с Нефф-Каньоном. Тогда в Юте не было членов Н. С. О., и мы не знали никаких квалифицированных исследователей пещер во всем штате. Отчет пролежал без движения восемнадцать месяцев.

Тем временем женщина, депутат конгресса от штата Юта, решила использовать известность, которую получила пещера. Не обращая внимания на описание характера пещеры, она публично потребовала от Управления национальных парков и заповедников исследовать пещеру, чтобы установить, достойна ли она быть введенной в число национальных памятников. Газетные статьи опять привлекли внимание к пещере. Управление национальных парков и заповедников довольно неохотно согласилось на обследование. Управляющие Национальным заповедником Карлсбадские пещеры и Национальным памятником пещера Тимпаногос возглавили партию натуралистов, обходчиков и планировщиков из Управления заповедниками. В состав партии входил сын управляющего памятником Тимпаногос, и на него легла значительная часть работ по обследованию. 18 сентября 1951 года группа провела в пещере четыре часа и достигла узкого места, где нужно протискиваться в шестидесяти-девяноста метрах от входа на первом склоне, дальше смог пробраться только молодой Ли Уокер. Ясно было, что пещера Нефф-Каньон не может эксплуатироваться как открытая для посетителей, и партия вернулась на поверхность. Незнакомые с пещерами этого типа обследователи сообщили, что она чрезвычайно опасна даже в верхней своей части, которую они осмотрели.

В отчете говорилось:

"В заключение скажу, что, по моему откровенному мнению, у пещеры нет никакой зрелищной ценности. Невозможно себе представить, даже с большой натяжкой, чтобы эта пещера удовлетворила нормальным требованиям, предъявляемым Управлением национальных парков и заповедников; она также, несомненно, самая опасная из пещер, которые мне приходилось видеть. Если бы эта пещера была на территории, находящейся в ведении Управления национальных парков и заповедников, то я бы рекомендовал взорвать устье, чтобы никто не мог проникнуть в нее. Надпись над входом - "Пещера для дураков" - была бы вполне оправдана".

Группа Солт-Лейк Н. С. О. организовалась в сентябре 1952 года. Меньше чем через месяц четыре ее члена получили от Управления лесов разрешение посмотреть, каков, собственно, вид у Пещеры для дураков. Нам было известно, что никто не может проползти 450 метров вниз в пещеру и вернуться обратно за четыре с половиной часа, а пройти за девять часов более трех километров, как утверждалось в отчете партии Лайона - Элерса, и подавно невозможно. Все-таки что-то там есть, и наше дело было выяснить, что именно. В состав нашей партии входили Боб Кеннеди, бухгалтер из Солт-Лейк-Сити, имевший опыт обследования труднейших пещер в Пенсильвании, Дик Вудфорд и Марвин Мелвилл. Дик и Марв оба хорошо лазали по скалам и месяц назад в новой глубокой пещере в Неваде показали, на что они способны. Партия обнаружила эту пещеру благодаря тому, что шла, следуя неверным указаниям. Остальные члены семейства Мелвиллов входили во вспомогательную партию и должны были ждать у входа. Ждать им пришлось основательно.

"Как мы сумеем описать этот вход?" - подумал я, когда партия взобралась на хребет и стала спускаться по лощине к пещере. Подход напоминал воронку и все же не был воронкой в обычном смысле слова. Лощина шла на запад вдоль стены низкого известнякового обрыва; пласты имели крутое падение к северу. Когда-то лощина шла дальше, мимо входа в пещеру, но в какой-то период в прошлом бежавший по лощине поток проник в пласты известняка, оставил свое прежнее русло и, вливаясь в пещеру, вырыл эту воронку. Червеобразные линии примесей в известняке придавали стенкам грота у основания обрыва чрезвычайно угловатый вид, подчеркивавшийся глубокими трещинами в породе.

Самый вход представлял собой вертикальную щель в стенке одной из этих трещин. Ширина щели равнялась тридцати сантиметрам, длина была вдвое больше. Не будь этих проклятых зазубренных выступов, образуемых жилами примесей в известняке, ширина щели была бы для нас вполне достаточной. Пролезая в пещеру, каждый из нас услышал громкое "трр", дававшее знать, что комбинезоны не переживут этого похода.

Группа нырнула вниз сразу на два с половиной метра и в маленькой комнате зажгла ацетиленовые фонари. Альтон Мелвилл спустил нам веревки и прочее снаряжение, после чего группа двинулась вперед. Приходилось изворачиваться всем телом в разные стороны на протяжении нескольких метров, пока мы не вошли в главный ход. Оглянувшись, можно было увидеть позади синеватый дневной свет, проникавший через два маленьких отверстия. Это был для нас последний дневной свет в тот день.

Ход в пещеру имел в общем форму перевернутого V. Он шел вниз, с уклоном более пятидесяти градусов. По дну ширина прохода составляла один-два метра. На полу валялись большие и малые валуны. Гравий и ил также свидетельствовали о том, что каждую зиму и весну по пещере сбегает водопадом поток. Валуны заставляли нас карабкаться в тех местах, где, не будь их, мы бы просто шли. Над головой виднелись другие валуны, заклинившиеся в трещине, но неплотно застрявших не было. Пока что опасности пещеры оказывались сильно преувеличенными.

Пройдя пятьдесят-шестьдесят метров, группа вошла в полость около четырех метров шириной и шести метров высотой. Слева в нее открывался вход в другую комнату поменьше. Заглянув в нее, мы увидели, что она идет параллельно ходу, по которому мы только что прошли.

Пещера шла дальше по-прежнему вниз и прямо на север. Через полтора десятка метров группа дошла до нового зала высотой в двенадцать метров. Пол был покрыт массой крупных обломков, упавших глыб известняка, крепко заклинившихся теперь в трещине. В противоположных углах к старому горизонту пещеры вели два узких колодца глубиной в пять-шесть метров.

Оба колодца оказались тесными, с неровными стенками и подрезами. Ни тот, ни другой не были на вид легкими; мы по двое попробовали пролезть и в тот, и в другой. Опять послышался треск разрываемой одежды, но все же мы протиснулись через них и сопоставили свои наблюдения. На обратном пути все предпочли испробовать маршрут другой половины группы, чем снова переносить прежние терзания.

Впереди ход сужался до тридцати сантиметров. Если не считать того, что у нас прибавились лохмотья, сужение не представляло особой проблемы для группы, пока она не дошла через восемь метров до его конца. Здесь пол проваливался вниз на шесть метров. Вместо известняка мы увидели только мокрый, рыхлый на ощупь сланец, по которому группа слезла вниз. Что это значит? У входа сланца не было.

Когда все спустились, мы оглянулись назад, наверх. Высоко вверху виден был известняк, шедший наклонно вниз, как и везде в пещере выше колодца. Под ним, образуя нижнюю часть стен колодца, простирался слой сланца. Ответ на вопрос стал очевиден. Пещера прошла вниз до самого конца толщи известняковых отложений, и пещерный поток стал вгрызаться в более слабые сланцы, лежащие под ними.

Здесь мы обратили внимание еще на одно обстоятельство. На одной стороне хода линия раздела между известняком и сланцем шла приблизительно на метр выше, чем на другой стороне. Мы спускались вдоль сброса, где одна часть пластов породы сместилась примерно на метр относительно другой. Та же картина наблюдалась на каждом длинном резком спуске вниз, а таких спусков было много. Сначала шли уступы высотой в четыре и три метра. Вскоре группа подошла к краю более внушительного обрыва - метров десяти в высоту. Здесь в первый раз закрепили веревку. У основания обрыва лежали гниющие остатки, когда-то основательно сколоченной деревянной приставной лестницы, но по ним нельзя было судить о том, кто ее соорудил.

Меньше чем через пятнадцать метров встретились еще два коротких вертикальных спуска. Голоса наши отозвались глухим эхом: впереди чернела пустота. Вверху узкая трещина уходила из виду, внизу, глядя через край пропасти, мы не видели ничего. Зрелище было внушительное. Вот это действительно дыра!

Группа пришла сюда именно для того, чтобы исследовать этот большой колодец. Мы пропустили веревку из манильской пеньки длиной около сорока метров вокруг большого, крепко заклинившегося валуна, завязали ее узлом булинь и бросили конец через край. Она повисла под углом, вдоль стенки колодца, прорезанной потоком, но до дна не достала.

Глядя в колодец, можно было видеть, что спуск не вполне отвесный и стены щели достаточно близки одна к другой, чтобы можно было кое-где держаться в ней враспор. Мы решили, что сумеем взобраться снова наверх без особых трудностей, пользуясь, если окажется необходимым, петлями со схватывающими узлами. На долю Боба и Марва выпала неприятная обязанность страховать остальных, это значило, что им придется оставаться наверху, в то время, как Дик и я будем вести разведку внизу.

Взяв с собой короткие веревки, чтобы делать из них петли для лазания, я обвязался страхующей веревкой, обменялся сигналами с Бобом, ухватился за веревку для лазания и шагнул через край.

Через один-два метра я понял, что подъем будет не таким легким, как казалось. Снова меня окружил этот поганый, рыхлый сланец. При спуске сланец оказался не очень серьезным препятствием, и я крикнул Дику, что если он хочет, то можно безопасно спуститься по способу Дюльфера. Ощупывая породу, чтобы найти опору для рук, я обнаружил, что могу вырывать куски руками в перчатках и даже выламывать их. Ни в одной пещере я не встречал еще такой рыхлой породы.

Вскоре показался конец веревки. С облегчением я увидел, что веревка переходит на крутой известняковый склон, по которому можно продвигаться без страховки. Сообщив наверх эту приятную новость, я отвязал страхующую веревку и, осторожно ступая, спустился вниз еще на двадцать метров до дна колодца, а оттуда прошел еще двенадцать метров до небольшого отверстия хода, ведущего в неизвестность.

Теперь пора было спустить мне снаряжение. В моем поле зрения появилась спускающаяся веревочная петля. Груз зацепился за выступ. Я крикнул наверх об этом. Натянутая веревочная петля исчезла, стало слышно, как дергают веревку, чтобы освободить груз.

Из пустоты возник жуткий, низкий, воющий свист. Пересекая сноп света моего электрического фонаря, пронесся какой-то предмет, ударился о склон у основания колодца и отлетел почти к моим ногам. У меня перехватило дыхание, когда я узнал кожаный футляр своей камеры для тридцатипятимиллиметровой пленки.

Подобрав камеру, я осмотрел ее с вполне оправданным мрачным предчувствием. Как это ни поразительно, судя по виду, ее можно будет починить, хотя рама несколько покосилась. Кожаный футляр сильно смягчил страшный удар при падении с высоты в тридцать метров.

К этому времени грузы уже опустили на всю длину веревки. Я вышел из прикрытия, чтобы отвязать их, затем снова спрятался. Вверху появился крохотный желтый огонек, потом он стал снижаться. Дик начал свой спуск. Скоро послышался мягкий шум первых падающих кусков сланца. Последовал ряд резких звуков - треск от разлетающихся при ударе кусков сланца; маленькие обломки, ударяясь рикошетом о стенки пещеры, трещали, как пулеметные очереди. Казалось, Дик движется страшно медленно, до него еще почти шестьдесят метров. Но вскоре он уже присоединился ко мне. Мы крикнули Бобу и Марву, что вернемся через два часа.

После простора высокого и широкого зала колодца нам было тесно в узком ходе за ним. Однако он был не уже хода перед Пропастью. Пещерный ход снова шел наклонно вниз, продолжая простираться к северу.

Пройдя пятнадцать метров, я заинтересовался извилинами известняковых балконов, которые позволили нам идти "ножницами" вдоль хода, не спускаясь на дно. Внезапно по обе стороны открылись ходы. Дик шел за мной по пятам. Я вскарабкался к отверстию справа. В небольшой полости уютно покоилось маленькое озерко. Большую часть его поверхности покрывал блестящий белый известняковый припай. Это были первые красоты, встретившиеся нам в этой темной, мрачной пещере. Настроение неизмеримо улучшилось.

Перейти проход поперек было не так просто из-за грязи, но все же перебрались на другую сторону главного хода и проникли в новое отверстие. Здесь группу ожидал новый сюрприз. Короткий низкий ход привел нас в маленькую комнату, пол которой устилала мягкая, почти совершенно сухая пыль. В сырой пещере такой пол был неожиданностью. Налево от нас шла труба диаметром около полуметра; насколько хватало света наших фонарей, было видно, что уходила она наклонно вверх.

На дальнем конце комнаты мы, нагнувшись, пролезли в дыру и очутились в другой маленькой, гораздо более эффектной полости. Сверху слева в нее входила круто наклонная широкая труба. После колена, смещавшего ее метра на полтора в сторону, она шла прямо вниз на неизвестную глубину голым скользким известняковым склоном. Часть трубы покрывал натек; небольшой извилистый ручеек растворил полоску поверхности в виде ложбинки - немое свидетельство изменения окружающих условий.

Мы осмотрели платформу, на которой стояли. Это было ложное дно, образованное натеками. На другой стороне полости подобный тонкий покров еще опирался на грязь, заполнявшую ямку. Через зияющую пустоту широкого колодца можно было видеть несколько белых сталактитов, резко контрастировавших с однообразным темным окружением.

Дальше идти не было возможности, к тому же оставалось немного времени до того часа, когда Марв и Боб будут ждать нас. Вернувшись в главный ход, Дик и я закрепили последний конец в верхней части небольшого балкона и снова двинулись в глубину. Уже вскоре мы оказались там, где ход обрывался метров на десять. Внизу виднелась мелкая лужа. Электрические фонари с конденсаторными линзами показывали, что ход идет дальше; однако разведочному походу пришел конец. За четыре часа нам стало известно о пещере очень много; теперь можно было уже спланировать повторные посещения.

Смотав веревки, мы вернулись в Зал колодца. Далекий крохотный, как булавочная головка, и более бледный, чем вечерняя звезда, огонек доказывал, что о нас не забыли. Вероятно, Боб и Марв при виде наших огней тоже почувствовали облегчение.

Так как ответственность лежала на мне, то первым должен был подняться Дик. Крепкий девятнадцатилетний альпинист, сильный, как бык, он не боялся подъема. Он презирал петли со схватывающими узлами. Так как подъем происходил со страховкой, то Дик не мог пострадать, и я не возражал. Забравшись в отверстие нижнего хода, чтобы на меня не могли упасть осыпающиеся камни, я глядел, как Дик обвязался и начал подъем.

Сначала, пока он лез по широкой части V-образного колодца, все шло хорошо. Руками он перехватывал веревку и в большинстве мест ему удавалось получить опору для ног, упираясь в стенку. Три десятка метров в таких условиях - долгий путь, и довольно скоро Дик крикнул страхующему: "Отдыхаю". Через несколько минут он снова начал взбираться вверх, преодолевая метр за метром. Прошло минут сорок, пока наконец сильно утомленного юношу вытащили на край выступа за шиворот комбинезона. Теперь наступил мой черед.

Я собрался совершить подъем легким способом, пользуясь петлями со схватывающими узлами Пруссика. При таком подъеме взбирающийся привязывается к основной веревке тремя вспомогательными шнурами. Одним обвязываются вокруг пояса для страховки, два других образуют петли для ног. Схватывающие узлы, которыми эти петли держатся на основной веревке, ослабляются при легком нажатии кверху и захватывают ее при малейшем натяжении книзу. Передвигая узлы поочередно, взбирающийся может лезть по веревке медленно, но безопасно, пользуясь личной петлевой лестницей.

Во всяком случае, именно так в принципе пользуются этим устройством. Я сделал петли, привязал их к веревке, затем обвязался страхующей веревкой и начал подъем. Поднявшись всего на двадцать сантиметров, я остановился. Мои схватывающие узлы отказывались скользить. Повторил все сначала. Вторая попытка оказалась не более удачной. По-видимому, грязь на запачканной веревке создавала достаточное трение для того, чтобы узлы не могли свободно скользить при разгрузке петли. Подъем в конце концов не будет таким уже легким.

О подробностях этого подъема лучше не вспоминать. Оказалось возможным пользоваться только одной петлей, чтобы с ее помощью держаться рукой за веревку, - вот и все. Захватов на сланцевой стенке было сколько угодно, но они были более чем бесполезны. Я мог отрывать куски сланца в десять сантиметров в диаметре. Каждый раз, как я ставил ногу на стенку, подо мной далеко внизу разлетался на мелкие куски осыпающийся сланец. Дважды я соскальзывал и падал, пока меня не задерживала страхующая веревка. Я благословлял замечательную нейлоновую веревку и страхующего. Десятки раз я отдыхал, чтобы вернуть немного силы своим рукам, на которые падала почти вся работа. При последней остановке до края выступа оставалось всего метра полтора, и Дик встретил меня насмешливым хохотом. "А, значит, это и есть легкий способ!". На подъем ушел целый час. Мы свернули веревки, сменили карбид и воду в головных фонарях и направились к выходу. С партией, находившейся на поверхности, наша группа соединилась через десять с половиной часов после начала спуска под землю, когда начинало уже темнеть.

Несмотря на трудности, поход был успешным. Теперь нам стало известно, на что похожа пещера и что понадобится для настоящего, не разведочного ее посещения. Мы провели много вечеров за сооружением веревочных лестниц, приобрели комплект полевых телефонов и триста метров провода. Закупили также дополнительно большое количество веревки из манильской пеньки.

По расчету выходило, что на полу маленькой сухой полости, обнаруженной при разведке, на мягкой пыли могут растянуться во весь рост четыре человека в спальных мешках. Для подземной стоянки был составлен список минимально необходимого. Мы занялись тренировкой новых членов группы в более легких ближних пещерах, обучали их ночному скалолазанию на окраине города и при этом чуть не попали под арест. Чересчур усердный помощник шерифа, проезжавший мимо места, где шла тренировка, никак не мог представить себе, для чего это понадобилось людям лазать ночью с головными фонарями по отвесным скалам. Он был уверен, что мы замышляем недоброе.

К весне подготовка была закончена. Группа поджидала более сухой погоды, как вдруг разорвалась бомба. Бомбой послужил телефонный звонок Пита Макдональда, ставшего к тому времени одним из самых деятельных членов нашей группы. "Ты видел сегодняшнюю "Трибьюн"?! - орал он в трубку. Пришлось признаться, что нет. "Почитай тридцать вторую страницу", - посоветовал он и повесил трубку. На указанной странице мне бросился в глаза заголовок: "Скалолаз настаивает на замуровывание пещерного входа в каньоне". Статья рассказывала о спуске под землю смелого местного скалолаза, совершенно лишенного опыта обследования пещер, но хорошо известного в районе Скалистых гор своими подвигами; местные газеты писали о его достижениях с устрашающими подробностями. Вместе с несколькими товарищами, столь же неопытными в подземных исследованиях, он опустился "на шестьсот метров" в пещеру Нефф-Каньон и нашел, что она ужасающе опасна и лишена всякой научной и зрелищной ценности. Газета цитировала его заявление, в котором говорилось, что "пещеру нужно замуровать, чтобы никто никогда не мог проникнуть в нее".

Группа собралась на экстренное совещание, чтобы обсудить эту угрозу. Местные газеты, конечно, не могли знать, что никакой альпинист, как бы он ни был опытен в своей области, не может авторитетно высказываться по столь важному вопросу, равно как и читающая публика, для которой предназначались эти статьи. Еще более угрожающим показалось нашей группе утверждение, что этот спуск под землю организовало Лесное управление.

Мы отправились в Управление Уосатчских национальных лесов и заявили энергичный протест. Работники управления были в таком же смущении, как и наша группа. Они заверили нас, что не имеют никакого отношения к этому подвигу скалолазов, и утверждали, что их даже заранее не известили о походе. Они не собирались также обсуждать вопрос о закрытии пещеры на основании рекомендации человека, ничего не знающего о научном значении пещер.

Немного успокоенная группа решила направить в местные газеты заявление, излагающее основные факты по этому вопросу. На все это потребовалось время, а столбцы передовых газет "Дезерт Ньюс" уже подхватили призыв: "Закрыть пещеру!". Впрочем, еще до того, как было готово заявление, нас обрадовала неожиданная поддержка спелеологов из юго-западной части штата. Лерой Дж. Бэйли, председатель старой группы Дикси Н. С. О. в штате Юта, прочел эти статьи, и его взорвало. Изрыгая пламя в каждой фразе, Рой направил письмо редактору "Ньюс", которое, наверное, поразило многих читателей.

"По поводу редакционной статьи в пятничном номере "Ньюс" (так начиналось письмо) я хотел бы спросить, почему бы не добавить к вашей "Копеечной предосторожности" (такое заглавие носила редакционная статья) на полкопейки знания дела и разумного отношения к нему?

Альпинист забирается в пещеру. Там темно и кажется опасно. Он немедленно решает, что пещеру нужно закрыть. Он не имеет представления о том, чем может быть эта пещера для науки.

Он говорит, что пещера не имеет ни зрелищной, ни научной ценности. Что он - квалифицированный спелеолог? Знает ли он, что может дать пещера для расширения знаний биолога, геолога или гидролога?.. То обстоятельство, что я способен читать "Дезерт Ньюс", не делает меня, знатоком газетного дела. Точно так же то, что альпинист может спуститься в пещеру, не делает его авторитетом в вопросах спелеологии. Когда альпинист спускается со своим снаряжением под землю, он оказывается в условиях, совершенно не похожих на привычные для него. Когда он научится по-настоящему действовать в подземных условиях, когда он поймет, что безопасное при дневном свете поведение под землей не безопасно, когда он узнает кое-что о пещерах, тогда он приобретет право говорить о них уверенно. Пока что не будем торопиться с рекомендацией закрыть пещеру, когда еще не все факты о ней собраны. Пещеры - это не просто дырки в земле. Они представляют собой источник обильных сведений о строении земли и по другим вопросам науки". После письма Роя заявление нашей группы показалось несомненно малоинтересным, несмотря на то, что "Ньюс" озаглавила его: "Группа Солт-Лейк разделывает в пух и прах предложение замуровать пещеру". Мы мало что смогли добавить к письму Роя. В нашем заявлении просто излагалось, что мы видели в пещере, и отмечалось, что, как видно даже по предварительным данным, особенных опасностей в пещере нет и не так уж она лишена научного интереса, как утверждают альпинисты. Хотя группа соглашалась, что пещера слишком опасна для посещения ее неопытными лицами, но это относится к очень многим пещерам, и нельзя только на этом основании оправдать ее закрытие. Больше об этом мы не слыхали.

Только 3 октября 1953 года закончились все приготовления. В передовую партию вошли Дик, Марв, Пит и я. Она должна была провести в пещере тридцать шесть часов и ночевать в Спальне, как мы прозвали сухую боковую комнату. Вспомогательным партиям под руководством Боба Келлера и Боба Кеннеди поручалось транспортировка снаряжения и страховка нашей группы на спуске в Пропасть. План казался идеальным; группа упаковала снаряжение в мягкие рюкзаки, так как вход в пещеры слишком тесен для пользования станками.

Когда группа вошла в пещеру, обнаружилось, что она не рассчитана и на мягкие рюкзаки. Мешки цеплялись за каждый угловатый выступ. Через узкие места, где прежде удавалось протискиваться с обычной трудностью, теперь приходилось долго и с усилиями протаскивать или проталкивать мешки. Бесконечные задержки усиливались тем, что мы делали записи, пытались фотографировать и должны были разматывать и распутывать телефонный провод. Только на то, чтобы достигнуть края Пропасти, ушло почти двенадцать часов.

Телефоны отказались работать, и их здесь оставили. Связали в длину три лестницы, и, чтобы расправить их, Дик спустился по веревке, пользуясь способом Дюльфера. Спуск по лестницам стал легким, и впервые группа почувствовала, что ее остроумные планы кое-чего стоят. Постели и снаряжение спустили без неполадок, и все четверо протиснулись в Спальню.

Все утомились, и вообще пора было ложиться спать. Развернули спальные мешки и сделали ужасное открытие. Места хватало только на троих, а не на четверых, да и этим троим придется скорчиться, чтобы разместиться. Удобно в эту ночь оказалось только Дику. Он покинул Спальню, осмотрел ложный пол соседней полости и сделал на нее заявку, совершенно не обращая внимания на колодец, открывавшийся прямо у его ног.

Мы пожевали холодный ужин и залезли в спальные мешки, в то время как А. И. Оуэн беспрерывно щелкал фотоаппаратом. Оуэн - известный поклонник пещер из Оклахомы и штатный фотограф журнала "Лайф". В последнюю минуту редакция "Лайфа" узнала о предстоящей попытке покорить пещеру, которая, быть может, побьет существующие рекорды, и отправила Оуэна самолетом в Солт-Лейк-Сити, чтобы зафиксировать события. Все были в восторге от того, что Оуэн с нами, и Пит Макдональд уступил ему свое место в передовой партии. На спуске Оуэн не был в состоянии сделать достаточно эффектные снимки из-за темноты и крутизны уклона пещеры. Теперь он пытался наверстать потерянное в тщетной надежде спасти свою репутацию фотокорреспондента. Ночь не принесла отдыха, а группа нуждалась в нем. Сначала Спальня показалась нам теплой и сухой по сравнению с остальной пещерой, но скоро холод и сырость пробрались сквозь спальные мешки. Из-под мелкой пыли на полу проступали твердые каменистые бугры - приходилось много раз поворачиваться с боку на бок. Мы лежали, так тесно зажатые стенками, что, если один из нас хотел повернуться, приходилось поворачиваться и всем остальным. По временам кто-нибудь нажимал кнопку электрического фонаря, чтобы посмотреть на часы в надежде, что уже наступило утро.

Около 5 час. 30 мин. пришлось махнуть рукой на сон, скатать мешки и приготовить завтрак. Вскрыли консервную банку с супом и поместили под ней ацетиленовые фонари. После супа в той же банке согрели воду для напитка, имевшего вид какао и вкус супа. За этим последовал консервированный компот с черным хлебом. Комбинация блюд несколько странная, но удобная для транспортировки. Еда подбодрила нас.

По плану группа намечала произвести обследование в первый вечер, но двенадцатичасовая борьба за продвижение вперед на участке над Пропастью сделала это невозможным. У нас, однако, оставалось еще несколько часов до встречи с Бобом Келлером, Бобом Кеннеди, Питом Макдональдом и остальными на краю Пропасти. Еще полусонная, группа потащила спальные принадлежности обратно в Зал колодца и вернулась в главный ход со снаряжением для спуска. По двум веревочным лестницам мы добрались до дна колодца, перед которым ранее остановились. За ним оказался горизонтальный канал, тянувшийся приблизительно на пятнадцать метров, а далее сужавшийся в щель шириной меньше тридцати сантиметров. Щель была слишком узкой. Хотя она и вела дальше вниз за пределы видимости, идти по ней было невозможно. Неужели это конец пещеры?

Видно было, что ложе потока не уходит в эту трещину, Вернувшись назад, мы вскоре увидели, что поток сворачивает к западу и входит в небольшое неправильной формы отверстие на высоте колена. Наша группа повернула по потоку и оказалась в довольно просторной полости, вдоль южной и западной стенки которой, изгибаясь, шла трещина колодца. Привязали последнюю лестницу к вершине скалы, и я спустился вниз. Дик страховал. Я прополз несколько метров по дну колодца и очутился в верхнем конце громадного зала, уходившего наклонно вниз вправо от меня.

Место казалось подходящим, чтобы на нем закончить обследование. Все наши лестницы были пущены в дело, вспомогательная партия ждет уже нашего возвращения у Пропасти. Я столкнул камень через край нависающего выступа в новый зал. Он катился много секунд. Чтобы продвинуться дальше в пещеру, понадобится много добавочного снаряжения. Было также ясно, что придется обдумать какой-то иной способ доставки снаряжения в глубину пещеры. Метод, которым группа пыталась пользоваться, не годился.

Я поднялся обратно наверх, а Дик спустился поглядеть на зал. Затем мы свернули лестницы и вернулись к страхующим, сидевшим выше на других балконах. Ради опыта группа попробовала взобраться на каждый балкон без лестницы. Приятно было убедиться, что это возможно - группа все расширяла свои знания о пещере. Мы потащили снаряжение в Зал колодца и прибыли точно в назначенное время.

Но где же вспомогательная партия? В верхнем конце зала не было никаких огней, только издали доносился низкий ворчливый рокот, скоро превратившийся в звуки отдельных голосов. К общему изумлению, обе партии прибыли вовремя, вещь почти беспрецедентная в истории исследования пещер.

Все снаряжение увязали в четыре пакета, которые должна была вытащить наверх вспомогательная партия. При таком разделении груза каждый из взбирающихся по веревке мог бы отцепить вытаскиваемый впереди него груз, если тот застрянет. Марв полез первым: он поднимался со страховкой по лестнице, в то время как лампы-вспышки Оуэна на мгновение разрывали ярким блеском мрак пещеры. Затем поднялся Оуэн, обронив при этом металлическую ножку штатива, с мелодичным звоном полетевшую на дно. Потом отправился Дик с помятой ножкой штатива, и я остался один.

Я много раз оставался один в подобных местах и даже в этом самом месте. Продрогший, мокрый, на грани истощения, я на этот раз был, видимо, близок к пределу своих сил. Одиночество подавляло. Фонарь Дика и еще чей-то далеко вверху - вот и все, что связывало меня с людьми на земле. Что я тут, в конце концов, делаю? В голову лезла мысль, что человеку не место в этих тайниках земли.

Окрик сверху пробудил меня к действительности. "Спускаю веревку", - кричал кто-то. Пора было двигаться, я подтащил последний узел к концу веревки и отступил в свое бомбоубежище, вне пределов досягаемости для потревоженных камней. Пакет продвинулся только на полтора-два метра и зацепился. Покоряясь неизбежному, я крикнул, чтобы спустили страхующую веревку, и начал подниматься по лестнице. Время от времени я отцеплял пакет со снаряжением и подавал сигналы, чтобы вспомогательная бригада подтянула его еще на несколько метров кверху. Подъем по лестнице - искусство, а не развлечение. В самых лучших условиях это тяжелый труд. Меньше чем через пятнадцать минут, несмотря на затруднения с застревающим пакетом, я оказался наверху. Как приятно было увидеть лица своих спутников! Я уже не был одинок.

На всех лицах заметны следы напряжения и усталости. Обеим группам пришлось нелегко. Несколько человек из партии отправились с частью снаряже­ния к выходу на поверхность, остальные попытались извлечь тридцать два метра лестниц. Лестница, естественно, застряла, и дважды пришлось отправлять Марва освобождать ее. Хотя он и самый сильный из нас, но окончательно вымотался к тому времени, когда распутанная лестница лежала у наших ног, готовая к упаковке.

И тогда начался кошмар. Если спускать пакеты через узкие трещины было трудно, то проталкивать и вытаскивать их наверх оказалось куда хуже. Два члена вспомогательной группы, восемнадцати- и девятнадцатилетнего возраста, совсем выбыли из строя, и даже Марв утратил форму. Когда партия наконец достигла комнаты с двумя колодцами, этих троих отправили вперед без груза. Что касается остальных, то им приходилось делать над собой настоящее усилие, чтобы отойти в сторону, когда громкий грохот и поспешный возглас "камень" предупреждал о мчащейся скачками глыбе, сброшенной с места случайным толчком чьей-то ноги.

Сколько еще до входа? Всем казалось, что они на каждом шагу встречают знакомые приметы, но вход все оставался далеко впереди. Когда Боб Келлер почувствовал все объясняющий холод горного воздуха, он от усталости не передал об этом назад по цепи. Один за другим мы молча протискивались наружу в вечернюю темноту, волоча за собой груз. Считая до того момента, когда выволокли последний узел, мы пробыли под землей 33 часа 15 мин. Мокрые, грязные, ободранные, с исхудавшими лицами, мы выглядели так, как будто путешествие тянулось месяц. Снятые Оуэном фотографии доказывают, что вид у нас был ужасный, но в тот момент нам было все равно.

Альтон Мелвилл развел для нас большой костер; выпив подкрепляющего, мы ожили настолько, что смогли добрести сквозь кусты до джипов. Нам опротивела и надоела эта пещера, говорили мы всем, кто стоял около машин, мы не намерены в нее возвращаться, во всяком случае сейчас. И действительно, прошло целых шесть недель, прежде чем группа вернулась, чтобы по поручению Лесного управления повесить у входа цепь с замком. Воспользовавшись случаем, группа занялась составлением карты. Однако в то время все были целиком согласны со случайно подслушанным замечанием Оуэна, говорившего по телефону со своим шефом: "В жизни своей не видел более мерзкой пещеры". Боб Келлер лег в больницу на десять дней, и никто из нас в течение длительного времени ни на что не годился.

Перед третьим посещением пещеры Нефф-Каньон в историю ее вкралась комическая нотка, но с угрожающим оттенком. Через три недели после нашего тяжелого похода появилась статья в местной газете, объявлявшая, что "Скалолазы покорили глубины опасной пещеры Нефф". Мы прочли статью и протерли глаза. Начиналась она так: "Опасная пещера Нефф-Каньон завоевана".

Гарольд Гудро, альпинист, ранее потребовавший закрытия пещеры, как слишком опасной, по-видимому, передумал. Как сообщалось в статье, он отправился снова в пещеру с двумя товарищами - Каином Олдером и Ли Енсеном - и теперь приглашал всех интересующихся посмотреть на метки, оставленные ими, чтобы показать, докуда они дошли. Он утверждал, что достиг низшей точки пещеры, "имеющей тысяча двести метров в длину", на глубине шестисот метров, почти вдвое большей, чем рекордная до сих пор глубина Карлсбадской пещеры. Они достигли дна и вернулись на поверхность за четырнадцать часов, примерно за то же время, которое нам понадобилось, чтобы доставить снаряжение на дно Пропасти.

Наша группа считала, что находится на более высоком уровне, чем обычная партия обследователей пещер, хотя на последнем походе мы и были перегружены снаряжением. Как могли три альпиниста, почти ничего не знающие о пещерах, достигнуть успеха там, где мы временно потерпели неудачу? Пещера Нефф-Каньон не из тех, где требуется исключительно высокая техника лазания; нам казалось, что одной только разницы в умении лазать по скалам недостаточно, чтобы объяснить быстрый успех альпинистов. Руководитель их группы считался одним из наиболее искусных скалолазов в Юте, но и члены нашей бригады тоже обладали значительным опытом лазания и в пещерах, и под открытым небом. Меня самого, например, тренировали скалолазы из клуба "Сьерры", известного во всем мире. Мы сильно сомневались в том, чтобы три человека могли нести на себе все веревки и лестницы, которые, по нашему мнению, были необходимы для безопасного обследования пещеры.

При дальнейшем чтении статьи волосы наши встали дыбом. Нигде в ней не было указания на то, что последний, спускавшийся в колодец, и первый, поднимавшийся наверх, имели страхующего. В типичном абзаце приводились слова Гудро: "Вход в эту большую полость находится в центре крыши, что вынуждает подниматься по веревке, перехватывая ее руками и не прикасаясь к стенкам. Подъем по мокрой нейлоновой полудюймовой веревке почти на тридцать метров уже у дна длинной пещеры был почти что выше моих сил".

Точны ли сведения, сообщаемые в этой статье? Мы сомневались. Много раз случалось, что газеты неправильно излагали высказывания наших бригад; нам легче было считать, что газета придала сенсационный характер описанию событий, чем поверить, будто тройка альпинистов действительно проявила такое невнимание к технике безопасности, которой мы посвятили так много усилий. Однако статью писал личный друг руководителя скалолазов, бывший председатель Уосатчского горного клуба. С этим нельзя было не считаться.

Наши попытки связаться с Гудро не увенчались успехом, и долгое время группа наша не могла рассеять свои сомнения. Мы завидовали тройке, добившейся такого успеха, но никто из нас не жалел, что не был там вместе с ними.

Много месяцев спустя группа узнала от Каина Олдера, одного из троих, совершавших спуск в пещеру, что газетный отчет был действительно не совсем точен. Тройка спустилась в большой колодец - в Пропасть, пользуясь способом Дюльфера, по веревке, привязанной к камню наверху. К этому же камню они прикрепили и свою десятиметровую веревочную лестницу. Половина длины лестницы висела свободно в пространстве. У них был еще конец, но при подъеме эту веревку нельзя было бы использовать, не организуя страховку.

По рассказу Каина, Гудро обвязался вокруг пояса этой веревкой и взялся за основную веревку для спуска по способу Дюльфера. Пользуясь ею, он взобрался по стене сланцевого обрыва так высоко, как мог, - примерно на двенадцать метров. Лезть было не очень трудно, вспоминает Каин, но порода там исключительно рыхлая, а Гудро при подъеме не имел никакой защиты.

Гудро для страховки завязал на веревке петлю, чтобы иметь опору для ноги, затем сделал глубокий вдох и начал лезть по веревке, перехватывая ее руками, к концу лестницы, свободно болтавшемуся вверху приблизительно в семи метрах. Перебраться на нее было бы изумительным достижением. Гудро удалось подняться до этого уровня, но и его силы имели предел - он соскользнул вниз до петли, оказавшись не в состоянии влезть на лестницу.

Момент был серьезный. Тяжелое дыхание Гудро зловеще отдавалось в пещере. Кто-то должен был взобраться наверх, чтобы страховать остальных, а Каин и Ли откровенно боялись, что не сумеют добраться до лестницы, раз даже Гудро не может.

Эти двое смотрели в напряженном ожидании, не будучи в состоянии ничем помочь Гудро, когда тот снова начал свой решающий подъем. Снова он достиг лестницы, но не смог перекачнуться на нее. Снова он соскользнул вниз до петли, но все еще сохранил возможность держаться на веревке.

Беспокойство... отчаяние... слова теряют смысл в такие моменты. Необходимо было сверхчеловеческое усилие, и сверхчеловеческое усилие было приложено. Большинство из нас чувствовало бы себя обессиленными в течение нескольких часов после двукратной выматывающей до конца борьбы этого рода, но Гудро при третьей попытке сумел перекачнуться на лестницу. Тогда он пропустил добавочную веревку через последнюю петлю лестницы и обвязал конец вокруг пояса. Только теперь он в какой-то мере получал защиту со стороны страхующих внизу. Если лестница оборвется, все, конечно, рухнет прямо на дно, но если взбирающийся наверх просто потеряет сознание после своих ужасающих усилий, то падение его, вероятно, остановится на полпути в воздухе, при условии, что страховка сработает идеально и легонькая лестница выдержит рывок. А известно, что веревки этих лестниц случалось обрывались просто от напряжений, возникающих во время подъема. Жизнь троих людей редко находилась в такой зависимости от малейшего колебания весов судьбы.

Несколько лет спустя Каин писал мне:

"Я не думаю, что для группы, пытающейся полностью обследовать пещеру, обязательно какое-нибудь знание их. Но я полагаю, что главные требования к предпринимающим обследование заключаются, во-первых, в умении лазать по скалам, во-вторых, в умении обращаться с веревками... Очевидно, для страховки на подъемах или спусках нам пришлось бы оставлять на каждом обрыве по человеку^*. При такой системе потребовалось бы увеличить нашу группу на двенадцать-тринадцать человек, что мы считали практически невозможным. По нашему мнению, для опытного сильного скалолаза здесь необходима страховка только на одном обрыве - на входе в Большой зал... Пещеры не относятся к безопасным объектам исследования. Когда входишь в пещеру вроде Нефф, то испытываешь судьбу".

^* (Это не совсем так - можно пользоваться страхующей веревкой, пропущенной через карабин. - Прим. автора. )

Гудро, Олдер и Енсен - скалолазы, а не исследователи пещер. Их точка зрения сильно отличается от нашей, но, чтобы быть справедливым к другим альпинистам, нужно сказать, что такая философия рассчитанного риска для достижения поставленной цели разделяется далеко не всеми, во всяком случае среди тех, с кем мне приходилось совершать восхождения. Эти три скалолаза имеют право держаться данного мнения, но немногим, кто, опираясь на подобную философию, спустится в такую пещеру, как Нефф-Каньон, посчастливится, как им.

Мы не сомневались, что эти три альпиниста покорили пещеру, причинявшую нам столько неприятностей, но относились в высшей степени скептически к некоторым из их утверждений. Эскиз карты, переданный ими газете, страдал большим числом явных неувязок. Нам казалось, что их утверждения относительно достигнутой глубины нелепо. Во всем мире нет и полдюжины пещер глубиной в шестьсот метров. А как насчет боковых ходов, которые по их словам не существуют? Наша группа, проспавшая ночь в одном из них, склонялась к тому, чтобы оспаривать это заявление.

При первом посещении мы оценили наибольшую, достигнутую нами глубину в сто десять метров. Сильно разочарованные неудачным тридцатитрехчасовым обследованием, мы оценивали проникновение вглубь при втором спуске не более чем в сто сорок метров от уровня поверхности. Зная общую нам всем тенденцию к преувеличенной оценке подземных расстояний, мы подозревали, что и эти цифры завышены. Если судить по "карте" Гудро, то мы прошли от половины до двух третей показанного расстояния до низшей точки. Возможно, что они установили рекорд глубины для Дальнего Запада - для этого нужно было добавить к нашим цифрам что-нибудь порядка тридцати метров, - однако их догадки нельзя было принимать за доказательства. Нам придется вернуться еще раз в пещеру и измерить ее.

Прошел год, и снова наступило наилучшее время для атаки на глубины Нефф-Каньона. Шли разговоры об экспедиции, рассчитанной на три уикэнда. В первый уикэнд намечалось установить лестницы и веревки, которые не могут сгнить за одну неделю. Во втором уикэнде пещера будет обследована и нанесена на карту, а третий понадобится для того, чтобы убрать снаряжение. Однако никто как будто не интересовался походом по-настоящему. У всех нас от этой пещеры осталось неприятное воспоминание.

Прошел еще год, потом другой. Новые силы влились в группу, а мы пятеро, которым больше всего досталось в Нефф-Каньоне, уже все уехали из Юты. Пожалуй, это к лучшему. Новое поколение исследователей пещер жаждало точно установить действительную глубину пещеры, а мы, вероятно, нагоняли бы на них уныние.

К этому времени один из тройки, совершившей этот вызвавший споры спуск, Каин Олдер, успел принять участие в нескольких походах группы Солт-Лейк в другие пещеры и показал себя хорошим исследователем. Дэйл Грин, впоследствии председатель группы Солт-Лейк Н. С. О. и директор Спелеологического надзора штата Юта, и Поль Шеттлер жаждали составить карту пещеры, а Каин хотел снова посетить ее, чтобы сделать несколько снимков.

Нарисовав яркую, хотя и не совсем точную, картину пещеры, они уговорили инженера-строителя Боба Райта и геолога Ива Эриксона поехать с ними, чтобы участвовать в технических наблюдениях и помочь тащить снаряжение. В состав партии входил еще Алексис Кельнере, молодой энтузиаст - любитель пещер и альпинист.

Основываясь на нашем опыте, группа решила не брать с собой спальные мешки. По плану в пещеру должна была спуститься, опережая исследовательскую группу на один день, вспомогательная партия, чтобы установить лестницы и веревки. 20 октября 1956 года в шесть часов эта вспомогательная партия, возглавляемая Биллем Кларком и Джимом Эдвардсом, вошла в пещеру с восьмьюдесятью метрами веревки для лестниц, ста восьмьюдесятью пятью метрами веревки из манильской пеньки и семьюдесятью пятью метрами нейлоновой веревки. К девяти часам вечера они еще не вернулись. Спешно организовалась спасательная партия. Но на посту в конце автомобильной дороги в последнюю минуту раздался телефонный звонок, разрядивший напряжение. Люди только что вышли из пещеры, измученные, достигнув глубины, равной, как теперь известно, двумстам пятидесяти метрам. Собиравшиеся стать спасателями, выследили Билля Кларка в его берлоге. Сонный Билль сидел в ванне.

- У них кончились лестницы на верху Большого зала, - сказал Билль, - и следующей партии придется достать упавшую лестницу со дна Пропасти.

Затем он задремал в ванне, пробормотав что-то насчет трудности обратного извлечения веревок.

Взяв еще семьдесят пять метров веревки, атакующая партия прибыла к пещере в шесть часов утра 21 октября 1956 года. В последнюю минуту партия приняла решение приступить к составлению карты с начала спуска, а не на обратном пути, как делалось обычно.

Составление карты всегда отнимает много времени, и продвигалась группа медленно. При всем том они опускались гораздо быстрее, чем наша партия во время тридцатитрехчасового похода. Время под землей всегда течет непонятно. Вернувшись на поверхность и обнаружив, что солнце уже не там, где оно было, когда начинался спуск, неизбежно испытываешь удивление, сколько бы раз это ни повторялось. Мне понадобилась неделя, чтобы примириться с потерей целого дня во время предыдущего похода.

Исследователи спускались во все колодцы по способу Дюльфера, а предварительная установка веревок и лестниц сильно ускорила их продвижение. Через несколько часов они достигли верхнего конца Девилс-Слайда [Чертов спуск], где мы в свое время остановились. Дэйл сделал прикидочный расчет и, к общему удивлению, установил, что они уже находятся на двести метров ниже входного отверстия, то есть на глубине большей, чем измеренная в какой-либо другой пещере к западу от Континентального водораздела. Теперь они могли действительно надеяться на американский рекорд глубины!

Здесь было подходящее место для перезарядки головных ацетиленовых фонарей. Когда группа сидела у верха Девилс-Слайда, по пещере раскатилось эхо грозного рокота. Вся группа, как один человек, ринулась в стороны в поисках укрытия, в то время как среди них с треском ссыпалось килограммов сто обломков породы. Большой кусок сланца ударил Поля по каске и свалил его. Однако каски именно для таких случаев и предназначены, и Поль не пострадал. Другой камень попал в груз Дэйла, разбил электрический фонарь и превратил в лепешку сыр, предназначенный на обед. Слегка напуганная, бригада осмотрела крепление следующей лестницы и начала спуск по Девилс-Слайду. Дэйл говорит, что он до сих пор уверен, что веревка, которой лестница была привязана, имела три конца.

При спуске по Девилс-Слайду трудностей, вызываемых продвижением по угловатым тесным проходам, не возникало. Здесь трудности представлял гладкий, скользкий, мокрый сланцевый пол, шедший вниз под углом в пятьдесят градусов на протяжении нескольких десятков метров. Немногочисленные точки опоры для рук и ног оказывались слабыми и ненадежными. Понадобилось полчаса, чтобы только выбрать место для штатива горного компаса Бронтона, который Поль применял при составлении карты.

Дальше шла маленькая дыра в крыше Большого зала и спуск на двадцать пять метров почти без всякого соприкосновения со стенками. Для предосторожности Боб и Ив оставались на верху колодца. Остальные спустились вниз по способу Дюльфера. Дэйл спускался без подушечек и, как он потом говорил, ожоги от веревки оказались у него на нижней стороне спины в очень неудобном месте.

Дэйл спускался, испытывая неудобства, но в общем удовлетворительно, как вдруг окрик снизу остановил его на полпути в воздухе. "Стойте на месте!", - кричал Каин; голос его выражал срочность требования. Встревоженный Дэйл повиновался, недоумевая. Он окликнул Каина.

- Ничего не случилось. Я хочу снять вас в этом положении, - послышалось снизу. Ответ Дэйла, особенно выразительный в устах висящего в воздухе, напечатать нельзя.

Внизу после вертикального спуска партия нашла слабо держащиеся сползающие плиты сланца. Стены двадцатиметровой полости виднелись лишь смутно, и четверка с сожалением проследовала дальше, не осмотрев их. Через несколько минут группа оказалась в полости другого рода. Узкая, высокая щель исчезла. Теперь они пробирались по сети ходов меж обрушившихся глыб. Отсюда могло отходить множество каналов. Однако группа имела определенную цель и держалась наиболее очевидного маршрута.

Радостный возглас донесся из глубины от шедших впереди Каина и Алексиса. Издалека было слышно журчание потока на дне пещеры. Поль и Дэйл облегченно вздохнули. Они произвели сорок пять измерений за тринадцать с половиной часов и устали как собаки.

Каин сделал снимки, и вместе с Алексисом они вернулись в Большой зал, где сменили Боба и Ива. Дэйл и Поль были заняты записью последнего измерения, когда услышали сильный грохот. Они сунули в карманы приборы и пошли вперед; через шестьдесят метров они встретили Боба и Ива, бледных, потрясенных, пробирающихся среди кучи обломков. Боб рассказал странную историю.

Для захвата он воспользовался большим камнем, который показался надежным. Когда Ив последовал его примеру, камень стал скользить по направлению к ним. Крикнув Бобу "берегись", Ив ухитрился соскользнуть в сторону, но камень все же прошел настолько близко, что зацепил его очки и сбил их с носа. Оправа лопнула, и Боб не мог отыскать одного стекла. Ив без очков почти что слеп. Выводить из пещеры одноглазого человека - нелегкая задача.

Несколько минут они были в отчаянии. Затем, как это ни невероятно, Дэйл, взбираясь к Иву, заметил стекло от очков, лежавшее на камне. Несмотря на то что стекло упало с высоты пяти метров, оно не разбилось! Потребовался только кусочек липкой ленты из аптечки первой помощи, чтобы починить поврежденную оправу, - типичное везение в пещерных условиях!

Было уже восемь часов, когда все шестеро собрались в полости над Большим залом. Все устали, но были довольны и настроены оптимистически. Дэйл впоследствии рассказывал мне:

"Мы считали, что для выхода на поверхность требуется приблизительно один час на каждые триста метров, и так как пещера немного потруднее обычных, то к десяти мы выйдем. Мы вышли, шатаясь, спустя двенадцать часов, оставив внутри все свое снаряжение".

Час ушел на то, чтобы смотать и уложить в мешки все лестницы и веревки. На Девилс-Слайд все лестницы вывалились из разодранных мешков. Выше этой точки подъем снаряжения на каждом вертикальном участке был проблемой. "Собственно говоря, - вспоминает Дэйл, - подъем любой вещи на вертикальном участке, включая нас самих, превратился в трудное предприятие".

Лазание по трубе, подъем по лестнице выматывали все силы. Пока люди двигались, холодная сырость пещеры не беспокоила их, но периоды ожидания, необходимые для уборки и сматывания веревок и лестниц, заставляли всех громко стучать зубами. Как и во время наших посещений пещеры, подъемы оказывались гораздо труднее спусков.

В 6 час. 30 мин. утра, через двадцать четыре часа после того, как партия вступила в пещеру, группа еще возилась с подъемом снаряжения на десятиметровый обрыв выше Пропасти. Первый поднимавшийся по лестнице человек с веревкой, обвитой вокруг тела, так как ее пропускают при спуске по способу Дюльфера, должен был в дальнейшем наверху исполнять роль страхующего. Затем возникло новое затруднение, с которым они не могли справиться.

Грузы все время застревали в узком колодце. Оказалось необходимым страховать того члена группы, который высовывался далеко вперед над щелью, чтобы высвобождать пакеты. В то время как налаживали страховку, послышался странный звук. Один из участников экспедиции храпел! Все с тревогой повернулись к страхующему, который должен был распоряжаться веревкой. И он тоже крепко спал!

Это событие решило все. Исследователи поняли, что они должны выбраться из пещеры во что бы то ни стало, пока еще с измученными людьми не произошло несчастного случая. Бросили на месте все снаряжение, кроме необходимого в экстренном случае, и стали с трудом пробираться кверху. Каждый шаг стоил большого усилия, каждый камень казался горой. Только к восьми часам - через двадцать шесть часов после вступления в пещеру - они вылезли на свет. Но и тут исследователи не могли остановиться на отдых. Если они не сообщат о своем прибытии до девяти часов, то на выручку двинется спасательная партия. Всякий, кто увидел, как они спускались с горы с остекленевшими глазами, покрытые грязью, в изодранной одежде, не смог бы придумать ничего, что могло бы довести людей до такого состояния.

Только на другой день Дэйл закончил вычисления и нанес на бумагу сделанные ими отсчеты. Длина пещеры, измеренная вдоль склона, оказалась равной 1700 футам [518 метров]. Затем он подсчитал величину вертикальной проекции. Торжествуя, Дэйл позвонил товарищам:

"Глубина пещеры 1186 футов [361,5 метра], - сообщил он. - Мы побили Карлсбадский рекорд". Так оно и было. В то время максимальную глубину Карлсбадской пещеры, на уровне озера вблизи Арагонитового зала, считали равной 1076 футам [328 метров]. Цифру эту с той поры пересмотрели. После обследования, проведенного совместно с Управлением национальных парков и заповедников и членами Н. С. О., установлено, что глубина равна 1113 футам [339,2 метра]. Эти измерения тоже велись с помощью горного компаса Бронтона, каким пользовались и Дэйл с Полем. Компас Бронтона точный прибор. При пользовании им процентная ошибка должна составлять лишь малую долю - 22,3 метра, на которые пещера Нефф-Каньон, как оказалось, глубже Карлсбадской пещеры, ныне второй по глубине в Соединенных Штатах.

Что представляет собой пещера Нефф-Каньон сегодня? За исключением партии, вернувшейся туда неделю спустя, чтобы забрать снаряжение, никто не спускался в пещеру после составления карты. Посещение пещеры искателями сильных ощущений нельзя ничем оправдать, да Лесное управление и не даст на это разрешения. Трудности исследования пещеры отпугивают тех, кто в противном случае занялся бы ее изучением. Тем не менее наступит день, когда спелеологи снова заинтересуются сбросом и стыком пластов в пещере, отложением и вторичным растворением скудных натечных образований в ней, следами ледниковых и межледниковых периодов в ее отложениях, живущими в ней насекомыми и множеством других напрашивающихся проблем. Когда-нибудь спелеологи вернутся сюда с ключом из Лесного управления и будут наносить на карту боковые ходы, заглядывать в незамеченные нами дыры, пополняя знания об этой замечательной пещере. Ненасытная любознательность человека тому порукой. Но это будет уже иное поколение исследователей пещер. Теперь уже стали другими те, кто когда-то в пещере Нефф-Каньон дошел до предела выносливости, какого только можно достигнуть, не нарушая требований безопасности.

Через два года после описанного обследования, в тот момент, когда пишутся эти строки, Дэйл Грин повел третью экспедицию к нижней точке пещеры. Боковые ходы между Спальней и Девилс-Слайд оказались обширнее, чем предполагалось вначале. Пещера и сейчас еще полностью не обследована.