10.09.2011

Тайны подземелья открыли в Ботовской пещере спелеологи

Экспедиция иркутских спелеологов в самую протяженную в стране пещеру – Ботовскую, что находится на севере Иркутской области, завершилась в конце февраля. Исследователи прожили семь дней под землей, и, преодолевая самые узкие пространства и каменные завалы, погружаясь в подземные водоемы, прошли в пещере еще 2,3 км новых ходов. Таким образом, длина Ботовской увеличилась до 66 743 метров. В подземных лабиринтах вместе со спелеологами побывала Анна Павлова.

Недавно общественность узнала об исследователях природных подземелий – спелеологах: в массовый прокат вышел фильм «Санктум» (реж. Алистер Грирсон). Все, как и полагается: герои и злодеи, тяготы и лишения, борьба со стихией не на жизнь, а на смерть. Плюс мысли героев вслух о том, что вообще привело их в пещеры. В это же время разведкой пещер занимались вполне реальные иркутские исследователи подземных пространств. Спелеологи клуба «Арабика» организовали экспедицию в Ботовскую пещеру (Жигаловский район). Одиннадцать человек отправились на две недели в отпуск в Ботовскую пещеру.

За туманом

Как правило, люди о существовании пещер, расположенных в окрестностях, знают, но особого интереса к ним не проявляют. Посещения пещер обычно сводятся к экскурсиям.

Ботовскую пещеру от разорительных посещений «туристов» спасает ее месторасположение. Дорога туда весьма условная, больше напоминает препятствие, а не вспомогательный элемент для передвижения автомобиля. И если еще от Жигалова едешь несколько часов по более-менее сносному участку, то дальше приходится добираться зимником по реке Лене. А потом более двух часов по лесу, где неподготовленные автомобили вязнут в снегу, не проехав и двух метров. Нам повезло – ухабистую дорогу преодолеваем на «УРАЛе»-вахтовке, будка которого до самого верха заполнена вещами, продуктами и необходимым оборудованием. Оставшееся в будке пространство под самым потолком – в нашем распоряжении. Так мы и едем, а чаще – летаем до потолка, по мере того как машина натыкается на ямы.

Небольшое село Коношаново — ближайший населенный пункт от пещеры. Тут мы и делаем остановку. Местные жители не из пугливых. Во всяком случае, людей в липких комбинезонах, обвешанных кусками грязи и испускающих свет из головы, коношановцы опознают не как инопланетных пришельцев, а как спелеологов. Более того, их здесь не просто знают, но даже ждут и любят.

– Ну что, приехали, фанатики! – громко смеется Наталья, встречая на улице возле своего дома гостей, выпрыгивающих из «вахтовки». У нее-то и останавливаются во время своих ежегодных экспедиций исследователи. Работает Наталья продавцом в магазине – единственном на селе. Продукты первой необходимости – мука, крупы – завозятся в Коношаново по зимнику, пока есть такая возможность. Причем сразу в больших количествах — закупают их коношановцы впрок на год вперед.

Таковы особенности проживания в малых селах. Выполнение некоторых заказов от сельчан, которым не всегда удается вырваться на «большую землю» и приобрести для себя нужные вещи, берут на себя участники экспедиции, приезжая с «большой земли».

Терпи, бурундук, медведем станешь!

База, где останавливаются путешественники в лесу, – это два маленьких зимовья и баня на берегу речки Бота. Постройки завалены снегом, проваливаешься почти по колено, поэтому без валенок на поверхности не обойтись.

Однако большую часть времени нам предстояло провести не на поверхности, а под землей. А там уже совсем другой дресс-код. Ежедневная форма для всех спелеологов – каска с мощным фонарем, не промокающий до поры до времени комбинезон, резиновые сапоги и прорезиненные перчатки.

Руководитель экспедиции Александр Осинцев поделил всю группу на двойки – именно так, по двое, традиционно исследуют Ботовскую пещеру и ведут топографическую съемку спелеологи. Один из членов двойки, руководитель, носит гордое звание «медведь», другой ее представитель – «бурундук». Это старая традиция, которая появилась еще с начала 90-х, когда в Ботовскую только начали ездить «арабиканцы». Толкований у такой традиции масса. То ли в шутку, то ли всерьез некоторые представители нового поколения спелеологов уверяли, что в самой пещере часто попадаются скелеты этих животных, отсюда и традиция.

Жить под землей предстояло семь дней. «Это у нас самая долгая подземка. Раньше мы ходили максимум на пять дней», – отметил Александр Осинцев.

Спелеологи-«медведи» выполняют интеллектуальную миссию — зарисовывают ходы, измеряют с помощью компаса направления разветвляющихся лабиринтов и выстраивают затем ветку пещеры, которую исследовали.

На мою долю труд выпал более примитивный: «бурундуку» приходится «нырять» в узкие лазейки, вести разведку темных ходов, в которые подчас не пролезет крупный зверь. В общем, еще не погрузившись в темные своды Ботовской, мелкие звери пытались устроить бунт и доказать, что тоже способны на интеллектуальный труд. Однако участь наша уже была предрешена.

Первый день – день заброски до подземных баз (у каждой двойки она своя и находится в разных частях пещеры) – оказался самым тяжелым. А потому и самым незабываемым. Ползти между узких стен и низких потолков, не имея возможности не только выпрямиться в полный рост, но зачастую даже просто встать на корточки в небольших разветвленных лабиринтах… Именно так выглядит самая протяженная в стране пещера изнутри. Рассказами этими бывалые спелеологи пугали, но, что это такое на самом деле, оказывается, я до конца не представляла. Пока не нырнула в лабиринт сама.

Пещерная натечка, сталактиты и сталагмиты поразительных, почти сказочных форм, размеров и оттенков… Но на второй час мучительного передвижения (то на правом, то на левом боку, то головой вперед, то, наоборот, ногами) эти красоты уже не удивляют. Спустя часа два они начинают раздражать. «И это все потому, что у кого-то слишком узкие двери!» – начинаю разговаривать сама с собой, застряв на очередном узком повороте и зацепившись комбинезоном за сталактит.

Сложность заключалась еще и в том, что каждому участнику подземной экспедиции до своей базы предстояло доставить транспортный мешок, а то и два, с необходимыми для работы и жизни в таких условиях вещами. К часу ночи по наземному времени наша двойка измотанных и голодных спелеологов, замурованных в глиняные панцири от касок до подошвы резиновых сапог, все-таки прибыла на свою базу «Рыбка». Поели, упали, уснули – таким был дальнейший сценарий ускоренной киносъемки. Однако ночью развернулся уже другой сценарий фильма – мерзну, плачу. Оказалось, так проходит период адаптации моего организма, еще никогда не сталкивавшегося с подобным варварством.

Где не ступала нога спелеолога

Зато последующие дни в Ботах оказались намного легче и веселее. Передвигались по пещере мы налегке – с собой мне приходилось носить только рулетку, чтобы измерять необследованные ранее коридоры, и перекус на обед – орехи, сухофрукты, шоколадные конфеты. Стимулировал и давал повод для оптимизма во время всей нашей работы некий дух конкуренции: хотелось догнать и перегнать остальные двойки по километражу, открыть, замерить как можно больше новых ходов. Помогало безудержное желание найти за очередным поворотом или завалом новые пещерные галереи с высокими сводами, где можно выпрямиться в полный рост и неспешно прогуляться по ним. Ну так, как ходят по бульвару в солнечную погоду. И самое главное – по такому-то пещерному бульвару ведь не ступала еще нога другого человека. Вернее, другого спелеолога.

В последний день экспедиции такая возможность представилась. Проводя топосъемку более-менее изученной части пещеры, мы наткнулись на небольшой лаз, в котором можно было разглядеть довольно высокие, по здешним меркам, потолки и длинный коридор. Однако после нескольких бессмысленных попыток пробраться в него охватила досада, такая же, наверное, какая охватила и Алису, видевшую через маленькую дверцу в Страну чудес сады и карточных человечков. Работа у нашей двойки закипела: я пытаюсь очистить ход от намытой за сотни лет глины, а напарник Алексей Трегубов пытался расширить каменный проем с помощью кувалды.

Спустя несколько часов корреспонденту-«бурундуку», так долго мечтавшему о неизведанных землях, удалось прорваться. Задыхаясь от неописуемого счастья и усталости, бегу по коридору, где глиняный пол еще не изрыт и не истоптан ногами. Трудились над его созданием доселе только пещерные воды.

– Там такое! Коридор идет прямо-прямо, я не добежала даже до его конца. Иду по нему боком, но зато в полный рост. Отворот направо, там пролезаешь на животе, потом встаешь… – скороговоркой кричу через проем, в который мой напарник-«медведь» пока пролезть не может и только подсвечивает оттуда фонарем.

– Чем заканчивается коридор? А что налево? А прямо? – требует подробностей и деталей мой более сдержанный напарник-«медведь».

Но счастье первооткрывателя напрочь стерло мою возможность фиксировать в памяти то, что только что увидела. Пришлось сознаться:

– А… дальше я уже не помню, может, еще раз пробежаться?

– Нет, хватит, роем дальше ход.

Позже, проникнув в лабиринт, «медведь» ведет детальный осмотр. И тут же выясняется, что поговорку «У страха глаза велики» можно расширить и дополнить новым смыслом.

Перспективы же, которые мерещились «бурундуку», чуть скромнее. «Да, вот в этом месте еще можно покопаться, порыть. Только это очень большой объем работы, уже точно не успеем», – заключил Алексей.

Видимо, это будет уже совсем другая история и другая экспедиция.

В контексте

Ботовская пещера находится в 90 км от поселка Жигалово, вниз по течению реки Лены. История исследования ее началась в 1946 году, когда геологи Ленской партии, проводившие в этом районе работы по поиску медистых песчаников, наткнулись на вход в пещеру. В 1985 году работой занялась Иркутская городская секция спелеологов. С начала 90-х к работе по картографированию подключился иркутский спелеоклуб «Арабика». Сейчас пещера – самая протяженная в стране. В 2011 году прошла 23-ая по счету экспедиция.

Вниз за знаниями

«Пользы народному хозяйству – никакой», – такой вердикт вынесли в 60-е годы функционеры из ЦК, узнав о зарождающемся в стране новом движении – спелеологии. Эти умозаключения, собственно, и закрепили за спелеологией статус всего лишь спортивно-развлекательного направления, массового отдыха для трудящихся. Однако принцип «сильнее, быстрее, выше» не сработал. Практика показала, что понимать эту деятельность нужно шире. «Спелеология – не штурм, не покорение пещер, это расширение знаний о планете Земля», – уверен иркутский спелеолог Александр Осинцев.

– По ботовской традиции, руководитель такой группы – «медведь», который занимается топографической съемкой, а второй человек – «бурундук» – ведет разведку пещерных ходов, которые затем и предстоит нанести на карту. Как сложилась такая практика работы?

– Здесь ничего нового мы не изобрели, стандартная процедура работы в пещерах. Для проведения топографической съемки какого-то отдельного полигона в пещере вполне достаточно двух человек.

А вот сами названия – «бурундуки» и «медведи» – действительно клубная традиция. Посудите сами, работа двух спелеологов в Ботах очень напоминает взаимоотношения этих двух животных в природе. Бурундук собирает все лето орешки и носит их в свою норку, копит припасы на зиму. Но приходит толстый медведь, выкапывает припасы, и все они достаются ему. Так же и у нас.

– Не опасно отправлять команды в разные места пещеры всего лишь по два человека?

– Работа такая сама по себе сложная и опасная. Так, эта последняя экспедиция была самой длинной. Чтобы пребывание в пещере сделать более безопасным, мы пытались ввести новые элементы. К примеру, провели между подземными базами, которые разбросаны по разным частям пещеры, телефонную связь, что позволило им общаться между собой, оперативно делиться информацией о ситуации на своих рабочих площадках. Это сразу повысило уровень безопасности.

Появились у нас также вспомогательные группы поддержки – они облегчают жизнь тем, кто работает на передовой: обеспечивают подземные базы водой, выносят на поверхность мусор, накапливающийся за время проживания в пещере, и т.д.

– А идеи, как все должно происходить во время экспедиций, как они рождаются? Перед каждой Ботовской экспедицией появляются новые?

– Раньше, в первые годы работы в Ботах, все было проще. Во время каждой экспедиции мы прокладывали основную дорогу, отстраивали карту этих огромных лабиринтов.

Сейчас же, когда пройдены более-менее доступные части пещеры, мы «рубимся» за каждый метр. Последние экспедиции в Ботах проходят в сложнейших условиях узости, завалов. Мы надеемся вырваться из этого узкого пространства в более просторные пещерные галереи, подобные тем, которые были обнаружены нами в 90-е годы в старой части пещеры.

Однако получится это или нет – вопрос.

– Но ведь условия в пещере могут не измениться. Что это означает? Надо будет искать новые варианты работы в пещере?

– Начнется совсем другая работа. И, возможно, более интересная. Мы сейчас дошли под землей до того места, где находится водораздел – прямо над полигонами, где работают ребята, на поверхности, протекают ручьи, которые впадают в реку Боты. Эта внешняя обстановка сказывается, естественно, и на обстановке под землей. Так, в восточной части пещеры у нас появилась вода. Сначала в виде луж, дальше ее стало больше. Появились крупные пещерные водоемы, которым спелеологи дали названия «Море» и «Океан».

Поэтому с прошлого года мы запустили новую группу спелеологов, обмундировав их в специальные гидрокостюмы. Они изучают подводную часть пещеры. И уже во время прошлогодней же экспедиции случился прорыв – эта группа под руководством Димы Сокольникова вышла в район, где все пещерные ходы заполнены водой. Средняя глубина там доходит до метра.

Есть предположения, что вода, которая скапливается в пещере, питает источник, который вытекает снаружи из горы. А это значит, что у спелеологов есть возможность где-то выпасть на русло этого ручья.

– Что-то подобное иркутским спелеологам уже удавалось находить?

– Нет. Поэтому-то дальнейшая работа, на мой взгляд, может оказаться фантастически интересной.

Второй момент: обследуя противоположный склон горы, под которой проходят ботовские лабиринты, мы по косвенным признакам сделали предположение, что в пещеру есть еще один вход – прямо из-под земли сквозь небольшие трещины поднимается теплый воздух, на поверхности он взаимодействует с холодным. В итоге на земле образуются причудливые купола из снега.

У нас пока что два подобных опыта в Ботах. Представляете себе картину — идешь по темной пещере, доходишь до какого-то завала и видишь сквозь него луч света, который пробивается сверху. Глаз прикладываешь – снаружи голубое небо. Так мы нашли один вход — «Медео», который потом раскопали и сделали шире.

Причем долго ведь не могли еще найти место, где именно раскапывать снаружи. Это была феноменальная история: люди на поверхности вырыли большие котлованы, но все без толку. И тут один из них пошел в отчаянии вдоль склона, а в этот момент изнутри копали другие наши спелеологи. Один из них – Саша Федун – прокопал так, что у него уже пролезала рука. И он увидел сапог снаружи. Представляете? Из земли вылезла рука и схватила за сапог!

– В Ботовской спелеологам попались уникальные находки, а именно кости пещерных медведей. Расскажите, как это произошло?

– Почти так и было. Скелеты этих ископаемых медведей – Ursus arctos selen arctos – встречаются по всей пещере. Если мне не изменяет память, попалось нам их более тридцати. Это, действительно, первая такая находка в Сибири.

И феномен здесь заключается не просто в том, что его нашли, а в том, что нашли именно в пещере. Получается, что эти медведи просто ходили по всей нашей пещере. Кости попадаются нам в самых дальних частях пещеры. И, скорее всего, они не просто заблудились или пошли умирать в пещеру, они там могли жить.

– И что, такая находка не заинтересовала местных специалистов, ученых?

– Почему же? Кости были переданы на изучение известному сибирскому палеонтологу Николаю Дмитриевичу Оводову, именно он и определил, что это останки ископаемого медведя

– Во время последней экспедиции вы со специалистами из Лимнологического института собирали материалы в Ботовской и для другого рода исследований. Что это за работы будут?

– Практически в каждой экспедиции такая работа в Ботах ведется. Первый большой проект мы осуществляли с германским Geoforschungzentrum. Цель его — исследование палеоклимата за последние 100 тыс. лет. Тогда мы собирали пробы сталактитов, которые образовались более 1 млн лет назад.

Сейчас же мы участвуем в новых проектах. Собираем пробы пещерных отложений, которые образовались около 600 тыс. лет назад и продолжают расти сегодня. Часть проб пойдет для Оксфордского университета, часть – для Геологического института в Швейцарии.

В прошлых наших пробах, которые исследовались в швейцарских лабораториях, были обнаружены микробиологические организмы – цианобактерии. Они могут существовать на свету, участвуют в процессе фотосинтеза. Удивительно, как такие бактерии могли появиться в пещере, где нет солнечного света? Микробиологов из Швейцарии этот факт заинтересовал, поэтому мы для них отобрали целый ряд новых проб. Для нас была расписана целая методика по их отбору, направлены необходимые для их транспортировки приборы. Если результаты прошлогодних исследований вновь подтвердятся, то может появиться новое направление в изучении Ботовской пещеры.

Еще часть проб мы отобрали для иркутских институтов — Лимнологического и Института земной коры. Получается, что нам удалось вернуться к той идее, которую изначально заложили отцы-основатели спелеологического движения: есть некие разведчики подземного пространства, а за ними идут разведчики-ученые, которые отбирают пробы. То есть идет изучение, а не просто туристический поход. И первая стадия, она и самая важная — картографирование. Если не будет разведано это пространство, потом не будет новых научных открытий.

Источники:

1. newbur.ru
2. pressa.irk.ru