Шоймарский поход смерти

Все еще шел 1946 год. Был жаркий июльский день. Проделав путь от конечной остановки трамвая в Будапеште до Шоймара, мы совсем выбились из сил. Имре Гайдаш, несмотря на свой небольшой рост, все время шел со мной в ногу. Если бы со стороны посмотреть на нас, так можно было бы подумать, что соревнуются два сумасшедших: "пожарная каланча" и "плоскогубцы". Имре уже четвертый день обучает меня скалолазанию, и очень умело! Он считает меня успевающим учеником и поэтому согласился пойти сегодня в шоймарскую Чертову дыру.

Эта пещера стала уже моим вторым домом. В последние месяцы я проводил в ней все свободное время. Пока шли занятия и экзамены в университете, приходил сюда вечерами, производил измерения и составлял план. Частенько до самого рассвета один-одинешенек работал в мрачном подземелье, проклиная летучих мышей, которые без конца вились вокруг растянутых рулеток. Тогда я не успел закончить измерения, но зато хорошо изучил весь лабиринт. А сейчас каникулы - полная свобода!.. Дядюшка Плухар еще несколько дней назад уговаривал меня зайти в сельсовет и попросить какой-нибудь пустующий домик, чтобы не возвращаться каждый вечер в пыльный, покрытый копотью Будапешт.

Целью сегодняшнего похода мы наметили с Гайдашем Красный зал. Моя карбидная лампа прошлый раз испортилась, и можно было пользоваться только лампой Имре. Пыль столбом стояла в пещере, так бодро и быстро мы продвигались по знакомым лазам вверх и вниз, стараясь показать друг другу свою ловкость и проворство под землей. В Волчьем горле, находящемся ниже Зала гуано, Имре зацепился за острый выступ скалы и отломал у лампы горелку.

Для меня уже, собственно говоря, не являлось новостью остаться без света в пустотах Чертовой дыры, но данное положение несколько иное: во-первых, со мной не Шандор, а Имре Гайдаш; во-вторых, и это беспокоило меня больше всего, забравшись в Волчье горло, мы были намного дальше от входа и вряд ли в ближайшие часы могли рассчитывать на веселую компанию, подобную той, которая в прошлый раз спасла нас с Шандором.

Имре в течение получаса не хотел верить, что отломанная горелка окончательно пропала. Через зияющую круглую дырку лампы выходил ацетилен, и мы чувствовали его резкий неприятный запах. Надеясь получить хоть какой-нибудь плохонький свет, Имре со спокойствием бывалого исследователя зажег спичку и поднес к отверстию. Неожиданный взрыв выбил лампу у него из рук. Снова неудача! Однако Имре невозмутимо заявил о необходимости продолжать поиски не только горелки, но и лампы.

- Потом привяжем шпагатом горелку к отверстию, и, пока доберемся до поверхности, какой-нибудь свет она нам все-таки даст...

Но напрасно он спускался не менее пяти раз в узкий колодец, теперь даже лампа потерялась! Я терпеливо стояли ждал результатов поисков, которые Гайдаш сопровождал тихими сквозь зубы ругательствами. Мне не хотелось уходить с хорошо знакомого места из боязни потерять ориентировку. Здесь в Волчьем горле это грозило нам слишком серьезными последствиями. Когда Гайдаш сжег последнюю спичку и наконец прекратил поиски, мы, ощупью выбирая и подолгу испытывая каждую точку опоры, начали подниматься в Зал гуано.

Интересно, насколько быстрее теряет человек чувство равновесия в абсолютной темноте, чем на свету. Имре, тяжело дыша, путался где-то у меня под ногами, а я объяснял ему, какие точки опоры нужно искать. Мы продвигались здесь страшно медленно. Правда, из Волчьего горла даже при свете довольно трудно выбраться.

В Зале гуано нам нужно было снова точно и безошибочно выбрать направление. Для этого пять или шесть раз мы облазили весь зал на четвереньках, докладывая друг другу о своих наблюдениях, сделанных, конечно, вслепую. Наконец определили путь. Я осторожно взялся за прикрепленный здесь стальной канат. Гайдаш руками нащупал щель в стене и пристроил туда мою ногу. Сначала раз десять мысленно я проделал то движение, которым привык отсюда выбираться, думая, какой рукой и за что схвачусь. Потом размахнулся, протянул руку, но, вместо того чтобы уцепиться за искомую трещину в скале, влип в скользкую, смешанную с пометом глину и тут же полетел.

Вместо того чтобы уцепиться за трещину в скале, я тут же полетел

Однако мой друг сумел меня снизу немного поддержать, и я не расшибся, а, откатившись в сторону, уперся лицом в грунт. О благословенные летучие мыши! Только благодаря вам я не разбил себе лицо о каменный пол пещеры. Мягкий, рыхлый и "душистый" помет нежно принял мою голову в свои объятия.

Наспех очистившись, я снова повторил попытку подняться. На этот раз удачно, хотя рука и соскользнула с камня, за который держался, но Имре удалось, схватив меня за ноги, спасти от нового падения. В следующем зале в первую очередь опять надо было определить, куда идти. Какое счастье, что я так много лазил в Чертовой дыре. Почти каждый камень мне здесь знаком. Этот верхний зал имеет три отвесные стены, и только с одной стороны глубокая пропасть, через нее мы сейчас и выбрались из Зала гуано. Глаза уже не болят от едкой жидкости свежего помета, и я в состоянии их открыть.

Но напрасно вглядываюсь в кромешную тьму, ничего не вижу, только желтые круги танцуют перед глазами.

Осторожно по-пластунски отползаю обратно к краю провала - помочь подняться Имре. Лежу ничком на краю ущелья, свесив ноги, и минут пять жду, пока он их находит. Все время говорю, чтобы он мог ориентироваться по голосу. Когда Имре наконец схватился за ногу, я в тот же миг почувствовал, как сползаю вниз. И как ни стремился зацепиться хотя бы ногтями за скользкую глину, все было напрасно.

Теперь свалились вместе. Я здорово ушиб колено и в течение нескольких минут был не в состоянии вымолвить ни слова, только, согнувшись в три погибели, с присвистом вбирал воздух. Имре повезло, он упал удачно. Немного передохнув, мы опять принялись за новую, кажущуюся уже почти безнадежной, попытку подняться в следующий зал. Я посадил себе на шею своего низкорослого товарища, и таким образом ему удалось успешно туда перебраться. Затем под лозунгом "пропади все пропадом" я снял с себя спецовку и, скрутив ее наподобие веревки, бросил конец Гайдашу. Все остальное шло просто. И вот я уже наверху. Так как этот способ оправдал себя, его с успехом применяли в дальнейшем.

Ощупью удалось найти лазы Глазной впадины. Они служили хорошим ориентиром для выбора направления нашего дальнейшего продвижения. Но вся беда заключалась в том, что только сейчас начинался самый сложный участок пути. Нужно было пройти по наклонному узкому тридцатисантиметровому карнизу, под которым зияла глубокая пропасть. Даже когда я проходил здесь при свете, и то возникало неприятное чувство, хотя вдоль карниза протянут стальной канат для страховки. Поскольку это место я знал лучше, чем Гайдаш, снова пришлось идти первым.

Я очень устал. Имре тоже еле держался. Ноги у меня дрожали, но не от холода, пот лил ручьями, хотя на мне, кроме рубашки, ничего не было. Продвигался я на спине ногами вперед, по сантиметрам, одной рукой, как щупальцами, все время описывая перед собой широкие круги. Я прекрасно понимал, что подо мной глубина не менее трех этажей. Одно неосторожное движение... Но нет, об этом и думать нельзя! Мы должны благополучно выбраться отсюда!

Имре я попросил двигаться за мной вплотную. Лежа на спине, пусть прижимается к правой стороне карниза так, чтобы его ноги были все время у моей шеи.

Я уже начал терять надежду выбраться живым. Вот и последний поход в подземное царство, подумал я про себя. Поход смерти, после которого не будет уже ничего, кроме вечной тьмы... По правде сказать, меня ничуть не утешала мысль, что я не один, что судьбу мою разделяет и Гайдаш. Но свои тяжелые мысли я перед ним ничем не выдал. Может быть, и он тоже так думает? Нет, Имре ни одним словом не выразил сомнения в том, что я его выведу на поверхность. Ну и хорошо, пусть верит! Это придает мне силы.

Только бы еще немножечко продержаться! Уже по крайней мере полдня твержу себе это. Подбадриваем друг друга, но слова звучат с каждой минутой менее убедительно. И все же надо действовать, хотя и нет надежды, напрягая силы, внимание, медленно, медленно продвигаться вперед...

Все больше вокруг нас кружится летучих мышей. Наверное, вечереет. Сейчас они отправятся за добычей в лунную летнюю ночь. Мы останемся совсем одни. Вот покинули нас и эти стражи подземного мира, покинули в каменном склепе вечной ночи, на краю пропасти. Но снова выручила моя превращенная в веревку спецовка. Мы благополучно добрались до конца каменного карниза. Однако здесь сделали одно неосторожное движение, оступились, и один за другим скатились в колодцеобразную яму. Сначала упал я. Ударившись о что-то твердое, тут же покатился дальше по скату и потом, очевидно в Волчьей яме, на относительно ровном месте остановился. Сразу же крикнул Имре, чтобы он не совершил той же ошибки, но не успел докончить фразу, как услышал, что и он рухнул вниз.

Спустя несколько секунд мы сидели рядом на земле, обсуждая создавшееся положение. На этот раз отделались легким испугом, но сейчас уже представления не имеем, куда идти дальше? Эта Волчья яма, пожалуй, самый запутанный лабиринт во всей пещере. Коридоры из него уходят в шести направлениях. Но я помнил совершенно точно: нужный нам ход, ведущий через Цирк к входу, начинается прямо напротив камина, через который мы сюда попали, в противоположном конце зала. Однако, свалившись, мы уже окончательно потеряли способность ориентироваться и хоть убей не знали, с какой стороны камин. А силы уходили. Нас начало одолевать чувство беспомощности и полного отчаяния. Интересно, что человек даже в кромешной тьме никогда не закрывает глаза. Одержимые страхом, мы еще упорнее, чем прежде, старались хоть что-нибудь разглядеть в абсолютной темноте.

Тщательно ощупываем почву. Ищем следы своих ног, ведь по ним можно определить, где находимся. Направление, в сторону которого пол понижается, исключили, не катились же мы вверх!

В одном месте мы действительно нащупали идущий вверх глинистый скос. На нем удалось найти следы гвоздей наших ботинок и одну полусгоревшую спичку. Я попросил Гайдаша лечь в этом месте, предполагая, что именно отсюда свалились мы в Волчью яму, а сам, ориентируясь на его голос, направился искать нужный нам коридор.

Полз я сначала на четвереньках, потом стал передвигаться сидя. Еле хватало сил поднять руки, настолько они болели от постоянного ощупывания в темноте. Сначала, направляемый голосом Гайдаша, я спустился в самую нижнюю точку зала, зная, что оттуда ведет вверх крутой каменный желоб, по которому нужно подняться метра на три. Найденные точки опоры оказались мне знакомыми, подъем удался. Здесь наверху пол был покрыт мелкими камушками, больно впивающимися в колени. Да, узкий ход, соединяющий Цирк и Волчью яму, именно такой. Я с облегчением крикнул Имре, чтобы он шел за мной, ощупал все вокруг себя и прилег на камень отдохнуть. Ждал я очень долго и настолько раскис, что уже совершенно не был в состоянии продвигаться дальше. Объясняю Гайдашу, что он должен опуститься ниже по глинистому склону, и потом, держась все время правой стены, обойти кругом Цирк.

- Осторожно, Имре, не поскользнись! Под тобой пропасть!

Еще два, три метра я все-таки ползу за ним, но потом окончательно сдаюсь.

Каким безнадежным ни было наше положение, я не переставал восхищаться хладнокровием Гайдаша, верящего до сих пор, что нам удастся выбраться отсюда живыми.

В этой кромешной темноте у меня выработалось нечто вроде седьмого чувства. Чувствую перед собой скалу, уже на расстоянии тридцати сантиметров чувствую. Протягиваю вперед руку и действительно упираюсь в стену. Медленно касаюсь ее твердой, сырой и гладкой поверхности. Снизу, приблизительно на расстоянии двух метров от меня, слышится голос Гайдаша.

Держась рукой за скалу, пытаюсь подняться на четвереньки. Затылком крепко ударяюсь о потолок и снова ложусь. По лицу текут ручейки пота, солоно во рту. Значит, я все же ошибся? Если мы в Цирке, я не должен был, даже стоя в полный рост, доставать головой потолок. Не понимаю. Ничего не понимаю! Как я мог так просчитаться?! Снова ощупываю глинистый пол. Да, это бесспорно следы моих ног! Робко миллиметр за миллиметром ощупываю в глине дырочки от гвоздей ботинок. Вдруг слышу странный звук, потом на мгновение снова наступает абсолютная тишина, и затем покой вечной ночи нарушает глухой удар. Гайдаш сорвался! Куда? Понятия не имею. Напряженно вслушиваюсь, не слышно ли чего-нибудь. Но в пещере царит безмолвие, только слышу, как громко бьется сердце да стучит в висках...

Наконец после трехминутной жуткой тишины раздаются стоны Имре. Значит, жив! Слава богу, словно гора с плеч свалилась...

- Ой, нога! - стонет он где-то внизу. Потом затихает, а затем уже спокойно говорит, что, очевидно, перелома нет, ему удалось встать на ушибленную ногу. Только на месте ушиба она сильно распухла и кровоточит. Я его все подбадриваю, чтобы он попытался выбраться.

По характерному шороху спецовки и звуку покатившихся мелких камешков мне удается определить, что Гайдаш начинает двигаться. Он не слишком глубоко. Голос его постепенно приближается. Кроме как словами, помочь ему ничем не могу. Наконец Имре сообщает, что обошел кругом весь зал, но выхода не нашел ни в одну сторону разве только спуститься снова вниз.

- Не спускайся! - кричу я. - По всему видно, что ты все же попал в Цирк! Здесь я не знаю другого такого глубокого зала. Если ты в Цирке, то поднимись по противоположной от меня стене на три метра! Сможешь - тогда мы спасены! Там должна быть лестница, ведущая на поверхность!

В одно мгновение я снова ожил: значит, шоймарский поход не последний в моей жизни? Если и это препятствие удастся преодолеть, жизнь снова будет улыбаться нам.

Гайдаш старается изо всех сил, но снова падает. Опять начинает все сначала. Я же громко кричу, чтобы по моему голосу он нашел нужное направление.

- Лаци, подожди немного, кажется, тут можно зацепиться!

Снова шорох спецовки, тяжелое отрывистое дыхание, и затем мертвая тишина. Но она длится недолго. Вот уже издалека слышу голос Имре. Возбужденный, он во все горло кричит лишь два слова:

- Лестница! Лестница здесь!

Мы спасены! Взобраться по ступенькам для Гайдаша не представляло никаких трудностей. На полчаса я остался один. Волнуюсь, жду его возвращения. И вот наконец золотистый свет лампы, которую он одолжил у дядюшки Плухара, осветил мое полуголое черное от грязи тело.