Счастливого пути!

С тех пор прошли месяцы. Я раздумывал, взвешивал, высчитывал. В Аггтелек я ездил почти каждую неделю за данными, которые подтвердили бы мои теоретические предположения о новой пещере.

В конце концов после длительной борьбы 25 июня для доказательства своих выводов, составленных на основании проведенных опытов окраски воды и теоретических рассуждений, я получил от Института геологии три тысячи форинтов. Хуберт Кесслер, сразу понявший правильность моих обоснований, пообещал через Институт гидрологии финансировать участие в моей исследовательской работе нескольких рабочих. Так, с тремя тысячами форинтов в кармане и этим обещанием я мог наконец приступить к решающим испытаниям.

Задача, которую мне предстояло решить, была исключительно трудной. Речь шла здесь не больше и не меньше как о том, что я брал на себя обязанность открыть многокилометровую пещерную систему.

Должен признаться, в доказательства существования пещер методом окраски воды тогда еще мало кто верил. Из рукописи моей книги "Сталактитовая пещера Аггтелек" редакторы хотели вычеркнуть относящиеся к этому "предсказания". Но благодаря Яношу Жиди, вникшему в суть таких опытов и понявшему их дальнейшее значение, вопреки единогласному мнению редакторов-специалистов мне удалось настоять на публикации последней части моей книги.

Бесчисленное количество раз продумывал я свои выводы. Приводил доводы против самого себя и внимательно слушал мнения специалистов, отрицавших наличие новой пещеры. Но чем больше я думал, тем явственнее видел, что мои предположения о существовании пещеры должны быть правильными.

Был, однако, и вопрос, на который заранее никто не мог ответить: трудность проникновения в пещеру на практике. Может быть, она тянется настолько глубоко под понором, что за сравнительно короткое время раскопок мы не сможем достичь легкопроходимых частей. Или встретим непредвиденные препятствия, из-за которых нам придется прекратить работу, не дойдя до царства сталактитов.

Что пещера существует, я не предполагал, а знал. Но как проникнуть в нее? Я понимал: от этого зависит все.

Несмотря ни на что, нужно идти на риск!

Я был готов к отъезду. Дирекция института оказала мне помощь и в кадрах, откомандировав техника-геолога, жену Андраша Графа - Ленке. Я стремился составить свою изыскательскую группу из людей, которым исследование пещер было по душе и в способностях которых я уже раньше убедился. Студент-физик Йожеф Кох, услышав о моем плане, с радостью согласился принять участие в трудной, но, несомненно, увлекательной работе. Через Иштвана Венковича я познакомился с Имре Хорнером, и после короткой деловой беседы мы и с ним пришли к соглашению.

При подборе оборудования мое внимание было направлено прежде всего на землеройные инструменты: ломы, кирки, лопаты и т. п.; мы набрали довольно полный комплект их. Удалось получить шестиместную, рассчитанную на тропики палатку, у которой было большое преимущество - она имела двойные, теплоизоляционные стены. Вместе с десятью килограммами карбида я взял еще несколько пар резиновых сапог, специальную одежду, пятьдесят метров веревки и двадцатипятиметровую веревочную лестницу. Упаковав все это снаряжение в два больших ящика, мы отправили его на железнодорожную станцию Син.

Я договорился с членами своей группы о том, что из личного багажа берем с собой только самое необходимое. Наконец настал день отъезда.

Вечером 30 июня в половине одиннадцатого мы встретились на Восточном вокзале. Кох приехал вместе со своим другом Дюлой Шейером, которого я тогда еще не знал. Он оказался студентом-геологом второго курса. Услышав о цели нашего похода, Дюла Шейер загорелся желанием принять в нем участие. Я старался отговорить его, но намерения студента были по-настоящему серьезны. Мы условились, что завтра с ночным поездом, как следует подготовившись, он приедет вслед за нами в Йошвафе. Точнее говоря, к югу от Йошвафе, на карстовое плоскогорье, где у подножия горы Соморхедь будут стоять наши палатки. В последние минуты к нам присоединился геолог Тибор Виллемс, пожелавший провести свой двухнедельный отпуск в трудном походе. Когда я увидел состав группы, ее воодушевление и желание работать, то сразу понял: на успех надеяться можно.

Горячий энтузиазм сразу же пригодился. Уже во второй половине следующего дня после прибытия выяснилось, что если мы хотим провести ночь в палатке, нам нужно ее сначала поставить. Близлежащие селения Аггтелек, Йошвафе и Егерсег были от нас приблизительно на расстоянии четырех километров. Это расстояние, конечно, невелико, но все же достаточно для того, чтобы почувствовать нашу отдаленность от цивилизованного мира не меньше, чем если бы мы попали на какой-нибудь мирный островок Тихого океана. Вдобавок ко всему окружающую местность, если судить о ней с некоторым пристрастием, можно назвать пустынным карстовым плоскогорьем. Крестьяне появляются здесь лишь в редких случаях. Скоро, однако, мы смогли убедиться в том, что наша оторванность от людей с лихвой может окупиться возможностью наблюдать нравы и привычки животного мира.

В первый же день на нашу палатку ополчились суслики. Позже нас часто навещало в полном своем составе аггтелекское стадо: с каждым днем все смелее держали себя бродячие козы. Симпатичные животные не пропускали случая все перерыть в нашей, иногда оставленной без надзора палатке в поисках соли, хлеба или другой еды. После каждого такого дружеского "визита" необходимо было наводить порядок, и Ленке иногда длительное время не могла из-за этого заниматься непосредственной работой.

А наша работа начинала становиться все интересней.

Мы видели, что источник Комлош у Йошвафе выходит на поверхность. От него на юг широкой полосой тянется та карстовая известняковая территория, которая питает его водой и на другой стороне которой находится пещера Барадла, а также другая неизвестная пещера, питающая источник Комлош. Известняковая территория от сел Аггтелек и Егерсег переходит к югу в так называемый покрытый карст. На этой части поверхности нет уже известняка, только желтый с большим количеством гальки глинистый грунт. Упомянутые выше поноры образовались на границе открытого карста, то есть известняковой территории, и покрытого карста, - поверхности, имеющей галечно-каменистую почву. Причина этого в том, что большую часть осадков, выпадающих на глинистую территорию, почва поглотить не может, так как глина принадлежит к водонепроницаемой породе. Поэтому здесь собираются в форме временных ручьев воды, текущие по поверхности к краю известняковой территории, где они исчезают в многочисленных расселинах, в так называемых водопоглощающих пунктах, то есть в понорах.

Блокдиаграмма окрестностей горы Соморхедь и поноров бассейна источника Комлош. 1 - Понор 1; 2 - Понор 2; 3 - Понор 3; 4 - Понор 4; 5 - Понор 5; 6 - Понор 6; 7 - Гора Соморхедь; 8 - Планируемый вход; 9 - Главный тоннель пещеры; 10 - Тоннель Красного стяга; 11 - Большая долина; 12 - Водораздел (рис. автора)

Местом своей работы мы должны были выбрать из восьми поноров тот, который подавал бы большие надежды на успех. Выбор был делом нелегким. Все они были такими, что мы находили много доводов "за" и много "против".

Самым перспективным казался понор Большой долины, собирающий воду с территории больше квадратного километра. Мы думали, что сможем ценой минимальных усилий войти в пещеру там, где воды с давних пор проложили себе путь. К самому большому понору должен принадлежать и самый широкий коридор предполагаемой пещеры, главный тоннель. Против работ здесь говорило, однако, террасное развитие долины. Это означало, что в геологическом прошлом понор Большой долины закрывался и открывался по нескольку раз, стало быть, критический участок будет очень длинным.

Были, например, такие поноры, как Бибицтебер, где исключалась возможность сильного закупоривания, о чем говорили крутые склоны водопоглощающих долин нетеррасного образования. Но территория водосборной площади тут значительно меньше, поэтому если мы сможем после удачной раскопки попасть в незначительный боковой ход пещеры, то пробраться через него в главный тоннель нам, может быть, и не удастся. Хорошо взвесив все обстоятельства, мы наконец решили начать работу в поноре Сиклашнеле Большой долины. Выбрали место, где вода ручья уходит под землю, и приступили к работе.