НОВОСТИ   БИБЛИОТЕКА   КАРТА САЙТА   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Пещера Кастере и подземные ледники горного массива Марборе

Со времен известного французского натуралиста Рамона де Карбоньёр, впервые обследовавшего в 1787 году горный цирк Гаварнй и массив Марборе, бесчисленное множество альпинистов, географов, геологов, естествоиспытателей и охотников поднимались здесь буквально на все вершины, подробно изучили местность и создали обстоятельные путеводители с детальнейшими картами, в которых как будто нашли отражение решительно все сведения об этом диком и суровом крае.

Необычный характер складчатости горного массива Марборе и причины образования цирка Гаварни до сих пор остаются загадкой для науки. Вызывая неизменное восхищение геологов, этот сложенный известняками массив служит неисчерпаемым источником тем интереснейших научных работ. К тому же он заключает в себе ряд природных достопримечательностей, обязанных своим происхождением любопытным явлениям подземной гидрологии.

Поистине достойно удивления, что горный цирк Гаварни, исхоженный вдоль и поперек многочисленными туристами и местными жителями, наводняющими ежегодно эти труднодоступные, но живописные места, таит в своих недрах такие не ведомые никому и весьма примечательные природные феномены, как тот, что был обнаружен нами в самом сердце Марборе.

Речь идет о ледяной пещере, которая, насколько мне известно, является самой высокогорной из открытых до настоящего времени пещер подобного типа.

Не следует смешивать ледяные гроты - простые углубления, открывающиеся в толще некоторых высокогорных ледников, - с настоящими ледяными пещерами, которые представляют собой обычные каменные пещеры, заполненные льдом, подобно тому как другие пещеры заполнены водами подземных ручьев и рек.

Долгое время в Пиренеях не было известно ни одной ледяной пещеры. И вот, в самом сердце горного массива Гаварни, среди ледников и фирновых полей, нам в 1926 году удалось обнаружить такую ледяную пещеру и исследовать ее.

Маленькое селение Гаварни, приютившееся среди скал на высоте 1350 метров, служит традиционной стартовой площадкой для всех восхождений, совершаемых в этом горном массиве. Именно отсюда тронулся в путь и наш маленький семейный караван в составе моей матери, моего младшего брата Марциала, моей жены и меня. Каждый из нас совмещал в своем лице обязанности альпиниста, гида и носильщика. С ледорубами в руках и увесистыми рюкзаками за спиной мы собирались исследовать пустынные и заснеженные просторы арагонских сиерр.

После крутого и тяжелого подъема, трудности которого возросли из- за испортившейся погоды, мы достигли перевала, носящего название "Брешь Роланда". Но снежный буран, встретивший нас здесь ураганным, сбивающим с ног ветром, вынудил наш маленький отряд спешно искать убежища в крошечной пещере, открытой еще в 1909 году ученым- гляциологом Пиренеев аббатом Горьё. Уже второй раз этот естественный приют, чрезвычайно удачно расположенный поблизости от перевала, спасал нас от опасности заблудиться и погибнуть в снежной пурге.

А между тем именно в этот день наши спелеологические изыскания в массиве Гаварни должны были увенчаться успехом. Проявленное нами упорство в достижении намеченной цели было вознаграждено открытием, которое произвело сенсацию как в мире ученых, так и в мире альпинистов. "Открытием выдающегося научного значения" назвал его знаменитый спелеолог Э. А. Мартель.

После нескольких часов вынужденного затворничества в убежище Горье мы с радостью увидели, что снежная буря улеглась и наш отряд может двигаться дальше. Уже довольно долго бродили мы среди фирновых полей и каменных осыпей плоскогорья Марборе в поисках проблематических пещер и пропастей, как вдруг вдалеке, между двумя гонимыми ветром облаками, заметили черневший в каменной стене обширный естественный портал, отделенный от нас крутым заснеженным склоном.

Не испытывая большого энтузиазма, мы все же принялись вырубать ступеньки в твердом фирне, чтобы добраться до этого портала.

Надо сказать, что если само исследование неизвестной пещеры всегда бывает захватывающе интересным и поучительным, то предварительный поиск, имеющий целью обнаружить вход в такую пещеру, как правило, утомителен, скучен и чреват бесконечными разочарованиями.

Однако на этот раз увиденное издалека отверстие в каменной стене не оказалось, как это часто случается, простой нишей. Нет, это действительно был вход в пещеру, и притом в одну из самых красивых и необычных, какие мне приходилось видеть.

Снежный карниз и крутой, усыпанный щебнем откос еще скрывали от нас внутренность пещеры. Но как только мы преодолели это препятствие и проникли под каменный свод, все четверо не смогли сдержать восклицания восторга. Картина, представшая перед нашими изумленными глазами, оправдывала охватившее нас восхищение и безусловно вознаграждала за нелегкий путь.

У наших ног лежало круглое, покрытое слоем прозрачного льда озеро, а за ним виднелась впадавшая в озеро ледяная река, начало которой терялось в глубине галереи, уходившей горизонтально в недра горы.

Подземный зал с ледяным озером посредине и начало галереи, служащей руслом ледяной реке, озаренные косыми лучами дневного света, словно светились призрачным синеватым сиянием. Голубые блики этого волшебного освещения лежали на каменных стенах и свисавших с потолка ледяных сталактитах, отражались в гладком зеркале озера, которое не созерцал еще ни один человеческий взгляд.

Из глубины подземной галереи, откуда доносились таинственные шумы и шорохи, дул прямо нам в лицо холодный ветер. Ледяное дыхание его, соприкасаясь у входа с теплым наружным воздухом, образовывало позади нас легкую завесу тумана, сквозь которую можно было различить - в рамке совершенно театрального портала - острый гребень пограничного хребта с глубокой выемкой на месте перевала и за ним синее небо Франции.

Брат мой стоял на гребне откоса и, воздев руки к потолку, потрясал своим ледорубом, крича и жестикулируя, словно профессор Лиденброк на краю кратера Снеффельс (в книге Жюля Верна "Путешествие к центру Земли", чтение которой произвело на нас в отрочестве неизгладимое впечатление).

Мы и впрямь чувствовали себя героями романа великого фантаста.

Развернув карту местности и сверив ее данные с карманным альтиметром, мы установили, что находимся на высоте 2700 метров. Значит, эта неизвестная ледяная пещера - самая высокая на земном шаре, поскольку пещера Дахштейн в Австрии, державшая до сих пор первенство, расположена на высоте всего лишь 1700 метров.

Было уже довольно поздно, а до убежища Голи в долине Арраза, где мы собирались ночевать, оставалось еще несколько часов ходьбы по сильно пересеченной и почти незнакомой местности. Погода продолжала оставаться неустойчивой; туман мог каждую минуту накрыть нас и сделать дальнейшее продвижение опасным. Вдобавок, чтобы облегчить подъем, мы оставили наши тяжелые рюкзаки внизу, у подножия крутого снежного склона, и единственным средством освещения, которым мы располагали, была толстая свеча, случайно оказавшаяся у одного из нас в кармане.

Несмотря на все эти препоны, решено было посвятить один час предварительному обследованию только что открытой пещеры. Не теряя ни минуты, мы пересекли ледяное озеро по довольно непрочному, но абсолютно прозрачному льду, под которым была отчетливо видна вода, и добрались до берегов подземной реки, имевших совершенно арктический вид в том месте, где эта река, покрытая толстым панцирем зеленоватого льда, впадает в замерзшее озеро.

Подземная галерея постепенно расширяется, потолок ее поднимается вверх, и перед нами предстает подземный ледник площадью примерно в 7000 квадратных метров, гладкий как зеркало и слабо освещенный косыми лучами все того же голубоватого, ирреального света, проникающего сквозь входное отверстие.

Кристально прозрачная и словно отполированная поверхность льда, который служит здесь полом, обильно украшенные ледяными сталактитами и драпировками стены и своды создают совершенно фантастическую, неописуемую картину.

Освещенные слабым пламенем нашей единственной свечи, предмета наших неустанных забот, который не столько освещает дорогу, сколько слепит нам глаза, мы продвигаемся в глубину неведомой пещеры.

Справа от нас открывается коридор с низким сводом. Он ведет в ледяной зал, простирающийся за пределы видимости. Мы лишь бегло осматриваем этот зал, но успеваем заметить, что сюда через вертикальные трещины-камины все время сочится с поверхности вода и тут же превращается в лед. Затем наш маленький отряд снова устремляется вперед, в недра подземного ледника.

На глубине примерно 120 метров ветер, все время дующий нам в лицо, становится еще холоднее и яростнее. Мы отчетливо слышим тонкий стеклянный звон, производимый падением бесчисленных ледяных иголок, сосулек и кристаллов, которые ветер* срывает с потолка и стен и бросает на пол.

Около великолепной, совершенно прозрачной ледяной колонны, соединяющей пол пещеры с потолком, мы делаем короткую остановку.

В этом месте подземелья галерея резко суживается. Зеркальная поверхность пола усеяна большими валунами, вмерзшими в лед. Продвижение по этому хаосу обледенелых камней становится весьма затруднительным.

После ряда поворотов, подъемов и спусков, во время которых мы то и дело скользим и падаем, на нашем пути возникает зловещего вида провал с обледенелыми краями. Устье его занимает всю ширину галереи, по которой мы идем.


Куски льда, сброшенные в этот ледяной колодец, не могут дать представления о его глубине. Они разбиваются во время падения. Слабый свет свечи тоже ничем не может помочь нам. Даже определить высоту сводов мы не в состоянии. Внимание наше привлекает огромный ледяной столб, похожий на колокольню. Он вырастает из черных глубин пропасти; вершина его теряется в темноте свода.

Мы уже примирились с мыслью, что наше первое знакомство с ледяной пещерой на этом должно закончиться. Но, присмотревшись, обнаруживаем вдоль одной из стен узкий карниз, по которому можно попытаться обойти препятствие.

Осторожности ради и для того, чтобы двигаться возможно быстрее (свеча уменьшается с каждой минутой!), мы с братом решаем отправиться дальше одни, оставив дам нашей экспедиции в темноте и холоде, обреченных к тому же на полную неподвижность из-за опасного соседства с ледяным колодцем.

Благополучно миновав этот последний, мы торопливо шагаем дальше по льду подземной галереи. Но лед скоро перестает быть гладким. Мы попадаем в зону ледяных глыб, беспорядочно нагроможденных друг на друга. Ледяной пол круто поднимается вверх, и перед нами открывается ледяной водопад, низвергающийся с каменного откоса высотой 8-10 метров под углом в 60°. На вершине его, под самым потолком, чернеет узкая отдушина.

Вскарабкаться на эту скользкую ледяную гору было довольно трудно, главным образом из-за свечи, которую все время гасил встречный ветер. Подталкиваемый сзади Марциалом, цепляясь ледорубом за выступы стены и держа в зубах свечу, я с великим трудом добрался до вершины ледяного водопада и втиснулся в отдушину.

Продвигаться дальше по тесному и низкому проходу, настоящему кошачьему лазу, пробитому в толстом, белом, словно фарфор, льду, можно только ползком. Но встречный ветер, дующий в этой ледяной трубе с ужасающей силой, задувает свечу и не дает зажечь ее снова. Тем не менее я упрямо ползу во мраке, ощупывая руками дорогу, а брат остается тоже во мраке, уцепившись за свой ледоруб, воткнутый в лед у подножия водопада.

Мало увлекательное продвижение ползком и впотьмах по узкой ледяной трубе, где я коченею до костей на пронзительном ветру, к счастью, продолжается недолго. Миновав это препятствие, я снова зажигаю свечу. Подземная галерея продолжается - узкая, но высокая. Стены ее гладкие и белые, по-видимому мраморные (мы ведь в самом сердце горного массива Марборе, название которого недаром происходит от слова "мрамор"). Теперь ноги мои вязнут по щиколотку в ледяном крошеве. Так, продвигаясь с большим трудом, я добираюсь до подножия второго ледяного водопада. Он свисает с высоты нескольких метров широкой ледяной лентой, не соприкасающейся нигде с каменными стенами пещеры. Препятствие, увы, непреодолимое для одиночки. К тому же свеча катастрофически уменьшается на ветру. Надо отступать, и чем скорее, тем лучше...

Возвращение к выходу из пещеры проходит без всяких происшествий. Но, одетые недостаточно тепло для подобной полярной экскурсии, мы совершенно закоченели от холода...

Небо тем временем потемнело и выглядит еще более угрожающим. Лишь после нескольких часов утомительной ходьбы по каменистым плоскогорьям мы глубокой ночью добираемся наконец до убежища Голи.

В последующие дни мы занялись обследованием каньонов и ущелий этой пустынной части провинции Арагон и совершили восхождение на самые живописные вершины горного массива Марборе.

Месяц спустя наш маленький отряд собирался вернуться к открытой нами ледяной пещере и закончить ее обследование. Но в последнюю минуту выяснилось, что ни мой брат, ни моя мать не могут сопровождать нас, и мы с женой отправились вдвоем к Бреши Роланда, где собирались переночевать, чтобы на следующий день с самого утра уже быть на месте и посвятить весь день исследованию подземного ледника.

Часа за полтора до сумерек мы уже были на перевале и решили с ходу совершить восхождение на пик Тайон (3140 метров), чтобы полюбоваться заходом солнца с его вершины.

Зрелище оказалось действительно феерическим. Окружавшие со всех сторон вершину облака непрерывно меняли форму и окраску в косых лучах заходящего солнца. Вдобавок мы имели удовольствие наблюдать редкое и любопытное явление природы, известное под названием "призрака Броккена"*.

* (Призраки Броккена - природное явление, выражающееся в том, что человек, поднявшийся на высокую гору, видит на облаках свою огромную тень. Броккен гора в Германии, где это явление наблюдается наиболее часто. Суеверным людям в прошлом, не знавшим сути явления, эти тени казались выходцами с того света.)

Возвратившись уже при свете луны на перевал, мы расположились было на ночь в убежище Горье, но невыносимый холод и сырость, царившие в этой маленькой пещере, скоро выгнали нас оттуда. Решили ночевать под открытым небом, хотя холод и здесь, на высоте трех тысяч метров, был весьма ощутим. Заснуть нам так и не удалось, и мы просидели всю ночь, скорчившись от холода и наблюдая за медленным движением созвездий по ночному небу в величавой тишине и спокойствии, которые свойственны большим высотам.

Едва дождавшись рассвета, мы уже тронулись в путь. По дороге спугнули стадо быстроногих пиренейских серн, перебрались через рождающийся на перевале горный ручей, поднялись по пустынным каменным осыпям, которые, по-видимому, отпугивают альпинистов от этих неприветливых мест, и, достигнув пещеры, спустились на лед подземного озера, расположенного при входе.

Второй этап исследования начался.

По моим предположениям, ледяная пещера должна была иметь второй выход на противоположном склоне горы, и я надеялся, что подземный ледник в конце концов приведет нас к нему. На наличие у пещеры второго выхода указывал сильный, непрерывно дующий внутри нее ветер, который охлаждал проникавшую сюда с поверхности воду и быстро превращал ее в лед.

Я был уверен, что мы сумеем преодолеть препятствия, которые встретятся на нашем пути под землей.

Первым делом мы подробно обследовали подземный зал, который лишь бегло осмотрели во время первого посещения пещеры.

Этот зал, огромный куполообразный свод которого возвышается над ледяным пространством примерно в 2800 квадратных метров, производит весьма внушительное впечатление. Исполинские каменные глыбы, упавшие когда-то с потолка, вмерзли в толстый слой кристально чистого льда. Прозрачность его такова, что на глубине до двух метров можно отчетливо различить мельчайшие камешки.

Через трещины и расселины в своде и стенах обильно сочится вода, питающая подземный ледник. Попадая в зал, где температура никогда не поднимается выше нуля, вода тут же замерзает, образуя причудливые нагромождения льда, напоминающие ледяные торосы в полярных морях.

Самая мощная из просачивающихся с поверхности водяных струй стекает в подземный зал по вертикальной расселине, где превращается в прозрачный ледяной каскад высотой 20-25 метров. Вершина его теряется в темноте огромного свода. Весьма вероятно, что нижние слои подземного ледника состоят из ископаемого льда, который образовался в отдаленную геологическую эпоху и с тех пор никогда не таял.

Будучи уже знакомы с внутренним строением пещеры и располагая на сей раз более мощными средствами освещения, мы продвигались вперед гораздо быстрее и увереннее, чем месяц назад, когда в нашем распоряжении была одна-единственная свеча и нам приходилось все время опасаться разных неприятных неожиданностей и ловушек, подстерегающих исследователя под землей. Ледяной пол пещеры был так идеально гладок, что мы скоро принялись скользить по нему, как на коньках. Занятие этим доселе не известным видом подземного спорта, соединяя приятное с полезным, немного согрело наши закоченевшие тела, уже свыше двенадцати часов подвергавшиеся мучительному холоду.

Мы веселились, словно маленькие дети, на этом импровизированном подземном катке, где гулкие своды отражали и усиливали во сто крат звук наших скольжений по льду, шум падений, восклицания и смех. Эхо было настолько сильным, что не позволяло нам разговаривать друг с другом на расстоянии свыше тридцати метров: все слова сливались в сплошной невнятный гул.

Некоторое время мы с любопытством разглядывали большую птицу с распростертыми крыльями, вмерзшую в толстый, совершенно прозрачный лед на глубине около пятидесяти сантиметров у нас под ногами. По красному клюву и лапкам мы без труда признали в ней альпийскую галку. Огромные стаи этих крикливых птиц гнездятся на отвесных скалах по соседству с перевалом Роланда.

Вернувшись в центральную галерею, мы констатировали, что за жаркий летний месяц, прошедший со времени нашего первого посещения, никаких существенных перемен в состоянии подземного ледника не произошло. Лишь несколько свисавших с потолка ледяных сталактитов исчезли или наполовину растаяли да струйки талой воды избороздили кое-где гладкую поверхность ледяного пола.

В наших рюкзаках не нашлось достаточно длинной веревки, и поэтому мы не смогли исследовать ледяной колодец, зияющий в полу центрального коридора, или хотя бы измерить его глубину. Осторожно обойдя провал, как и в прошлый раз, по узкому карнизу, мы сделали при свете магния несколько фотоснимков, а также произвели топографическую съемку с помощью компаса.

Эта работа отняла у нас довольно много времени. Покончив с нею, мы снова устремились вперед по зеркальному льду, где наши ботинки, подбитые гвоздями, пришлись как нельзя более кстати.

Скоро в каменной стене коридора справа, на высоте человеческого роста, открылась горизонтальная трещина, которая сразу привлекла мое внимание. Решив исследовать ее, я недолго думая протиснулся в узкую щель, предварительно бросив в нее несколько кусков льда. Они исчезли в глубине, из которой тут же донеслось характерное: "плуф!", указывающее на присутствие подземного ручья или водоема.

Минуту спустя, следуя за обломками льда, я сполз - головой вниз и ногами вверх - в тесный каменный мешок, где принялся изо всех сил тормозить руками, локтями и коленями, чтобы не окунуться в воду - такую чистую и прозрачную, что я обнаружил ее присутствие только тогда, когда края моей шляпы погрузились в нее.

Лишь приложив поистине невероятные усилия, мне удалось избежать ледяной ванны. В другое время и при других обстоятельствах такое непредвиденное купание не представляет для спелеолога ничего страшного. Обычное дело! Но здесь, в ледяной пещере, где температура воздуха не поднимается выше нуля и вода мгновенно превращается в лед, я не мог позволить себе подобного риска. Пальцы мои и без того онемели от холода, а кожаные ботинки промерзли и залубенели. Бегло осмотрев узкий каменный лаз, дно которого заполняла вода, поблескивавшая при свете свечи, которую я держал в зубах, я решил не испытывать судьбу и повернул обратно.

Выбравшись кое-как из трещины, я присоединился к жене, которая, не имея возможности наблюдать за моими акробатическими упражнениями, так сказать, визуально, довольствовалась тем, что с любопытством прислушивалась к всплескам воды и моему недовольному бормотанию.

Немного передохнув, мы ринулись на приступ первого ледяного каскада. Лишь с большим трудом удалось нам форсировать эту скользкую ледяную преграду и втиснуться со всем нашим багажом - ледорубами и тяжелыми рюкзаками - в узкую отдушину, открывавшуюся на вершине.

Второй ледяной каскад, свисающий широкой белой лентой с абсолютно отвесной каменной стены, оказался еще более сложным. Даже встав на плечи друг другу, мы не могли дотянуться до его вершины. Решив, однако, во что бы то ни стало преодолеть препятствие, я без всякой галантности или снисхождения к женской слабости поставил свои подбитые железом ботинки на плечи жены и, хватаясь за трещины и выступы каменной стенки, стал медленно подтягиваться на руках к вершине каскада.

Ледоруб, удачно воткнутый в стену моей мужественной спутницей, послужил опорой для моей ноги и помог добраться до небольшого карниза, а оттуда - до вершины каскада.

Несколько минут спустя вторая половина экспедиции, вместе с рюкзаками и ледорубами, была поднята туда же.

Мы очутились в узкой наклонной галерее, круто уходившей вверх. Пол ее был также покрыт толстым слоем льда. В конце галереи маячил слабый луч дневного света.

Охваченные нетерпением, мы чуть ли не бегом преодолели этот узкий проход и внезапно очутились в круглом, правильной формы зале, напоминавшем ротонду. В сводчатом потолке его, на высоте нескольких метров, зияло порядочное отверстие, сквозь которое лился дневной свет и виден был кусок темно-голубого неба.

Мы обошли зал кругом, тщательно осматривая его стены в поисках выхода. Скоро внимание наше привлекло маленькое боковое отверстие, замаскированное сугробом снега, загромождавшим зал.

Втиснувшись в это отверстие, мы сделали несколько шагов по каменному коридорчику и обнаружили, что от поверхности земли нас отделяет пласт известняка толщиной всего лишь в несколько метров. На потолке коридора то тут, то там зияли круглые отверстия, подобные тому, которое мы видели в своде круглого зала-ротонды.

Выбрав среди этих естественных колодцев наиболее легкий и удобный для подъема, я сбросил с плеч рюкзак, чтобы быть свободнее в движениях, и приготовился к очередному акробатическому упражнению, как вдруг раздавшийся над самыми нашими головами протяжный, искусно модулированный свист буквально пригвоздил нас обоих к месту.

Где мы? В какой точке собираемся выйти на поверхность и что за человек находится в такой ранний час в горной местности, которая считается абсолютно пустынной и безлюдной?

Увидев нас, он, конечно, будет удивлен не меньше, чем мы. И действительно, когда я энергичным рывком подтянулся к отверстию колодца и выскочил из недр земли, словно игрушечный чертик из своего ящика, автор мелодичного свиста проявил самое живое любопытство, но не тронулся со скалы, на которой сидел.

И все же из нас двоих наиболее удивленным оказался я. Потому что вместо испанского контрабандиста, заблудившегося альпиниста или местного охотника за сернами, которых я приготовился встретить, я очутился в присутствии грациозного краснокрылого стенолаза. Он, по-видимому, нисколько не испугался моего внезапного появления и затем в течение целого часа порхал вокруг нас со скалы на скалу, мелодично посвистывая и позволяя любоваться изяществом своего полета и ярко-красными маховыми перьями на крыльях.

Этот симпатичный представитель семейства воробьиных, так же, как и горный зяблик, является постоянным обитателем больших высот. Его можно встретить на самых крутых и труднодоступных горных вершинах. Жители пиренейских долин незнакомы с ним, в горах он попадается тоже не часто и, подобно всем животным и птицам, редко видящим человека, совсем небоязлив. Любопытство делает его доверчивым.

Тем временем моя жена, ухватившись за ручку протянутого мной ледоруба, тоже выбралась из колодца. Мы уселись рядом на скалистом выступе и стали осматриваться, стараясь догадаться, где мы находимся.

Войдя в недра земли на западном склоне безымянного пика высотой 2675 метров, согласно карте, мы вышли на свет на восточном его склоне, среди неописуемого хаоса и нагромождения камней, которое геологи называют карром*. Название это много говорит тому, кто хоть раз ходил по такой местности.

* (Карр - форма рельефа карстовых областей: мелкие и глубокие бороздки, разделенные узкими стенками.)

Ломоть хлеба с его бесчисленными дырочками и пустотами дает лишь слабое представление о геологическом рельефе, носящем название карра. Провалы и туннели, воронки и ложбинки, разделенные каменными гребнями и перегородками с острыми, словно лезвие ножа, краями, зубцами и ребрами, - таков ландшафт местности, именуемой карром. Путнику, рискнувшему передвигаться по этой пересеченной местности, приходится непрерывно предаваться самой рискованной и беспорядочной гимнастике. Ему иной раз трудно даже выбрать место, куда поставить ногу.

Подземный ледник, который мы только что обследовали, обязан своим происхождением этому пористому, словно изъеденному рельефу. Стихии природы в течение тысячелетий разрушают известняки, которыми в основном сложены Пиренейские горы, вода по трещинам и пустотам просачивается в недра земли и промывает там обширные и разветвленные пещеры.

Карр, на котором мы находились, оказался примечательным тем, что на глубине 5-10 метров от поверхности все углубления и воронки, усеивающие его, сообщались между собой целым лабиринтом узких туннелей, лазов и небольших залов, слабо освещенных дневным светом, проникающим сюда сквозь многочисленные отверстия в сводах.

Таким образом, под карровым рельефом находится как бы нижний, подземный этаж его, где за долгие снежные зимы скапливаются целые горы снега, попадающего туда через отверстия в сводах. Летом снег этот понемногу тает, но как только талая вода просочится на несколько метров вглубь, где на нее уже не воздействуют горячие лучи солнца, теплые ветры и дожди, она снова замерзает, образуя редкое явление, называемое подземным ледником.

Спустившись в один из таких карстовых колодцев, исследователь с изумлением обнаруживает, что может свободно циркулировать по залам нижнего этажа, заваленным коническими сугробами снега, сыплющегося сюда зимой сквозь устья колодцев. Под слоем снега и льда предательски скрыты колдобины и лужи чистейшей талой воды, абсолютно неразличимой на белом фоне.

Толщина снежного покрова здесь такова, что пробраться из одной залы в другую иной раз можно только ползком.

Мы обследовали всю площадь карра, занимающего примерно гектаров сорок. Затем, изрядно уставшие, отыскали пирамиду камней, воздвигнутую нами у входа в ледяную пещеру, и растянулись на земле возле нее. Через несколько минут я обнаружил, что жена моя спит крепчайшим сном.

Мы провели прошлую ночь под открытым небом, на высоте около трех тысяч метров, без спальных мешков, и от холода так и не смогли уснуть до самого утра. С рассвета мы были уже на ногах и, добравшись до ледяной пещеры, прошли ее насквозь, преодолевая препятствия, попадавшиеся на пути. Исследование площади карра вконец измотало нас; мы едва держались на ногах.

Поэтому, справедливо считая, что сон альпиниста так же священен, как сон солдата, я предоставил моей спутнице спать в свое удовольствие, сам же, возбужденный только что законченным увлекательным исследованием и предполагая, что в этой карстовой местности непременно должны быть другие неизвестные пещеры, не мог усидеть на месте. Вырвав листок из блокнота, я написал на нем несколько слов и приколол записку к фетровой шляпе, лежавшей на земле рядом со спящей. Записка гласила: "Хочу обследовать карр в северном направлении. Вернусь к пятнадцати часам".

И вот я снова шагаю среди хаотического нагромождения камней, перепрыгивая через воронки и трещины, обходя колодцы и промоины, перелезая через скалистые гребни и толстые пласты снега, покрывающие уступы и террасы испанского склона цирка Гаварни, расположенные между Каск и Тур дю Марборе.

Вдали, на севере, карр как будто бы заканчивается, наконец, обширным фирновым полем, за которым темнеет каменная стена горного склона. Добираюсь до конца карра, шагаю по снежному полю и внимательно рассматриваю возвышающуюся впереди скалистую стену. У подножия ее чернеет пятно, которое тотчас же привлекает мое внимание. Что это: вход в пещеру, углубление в стене или просто тень?

Я никогда не колеблюсь в таких случаях, и в этом, вероятно, секрет всех моих успехов и большинства открытий. Конечно, риск всегда велик, а потеря времени и сил значительна, но в нашем ремесле не приходится жалеть ни того, ни другого.

Короче говоря, против всякого вероятия и, по-видимому, против очевидности, я начинаю - правда без особого восторга! - рубить ступеньки в твердом фирне, поднимаясь по крутому склону к подножию скалистой стены. Наконец, изрядно запыхавшись и совершенно обессилев, добираюсь до цели, бросаю скептический взгляд на проблематическую расселину, ради которой я предпринял этот каторжный труд и которая, по всей видимости, не принесет мне ничего, кроме разочарования (как, впрочем, многие другие!). Конечно же, гораздо умнее было бы остаться у сложенного нами каменного тура и сладко вздремнуть, восстанавливая силы, как делает это в настоящее время моя разумная жена.

Посмотрим все же, что представляет собой эта загадочная расселина! Делаю еще несколько десятков шагов, отделяющих меня от подножия скалы, подхожу ближе - и вот уже притягательная сила неведомого, демон приключений овладевает мной, толкает стремительно вперед: углубление в каменной стене оказалось действительно входом в пещеру. Биение моего сердца, уже изрядно натруженного долгим подъемом по вырубленным в фирне ступенькам, становится еще сильнее и чаще, но теперь оно стучит уже от предвкушения нового открытия. Лихорадочно выхватываю из кармана свечу, зажигаю ее и ныряю под низкий свод.

Пройдя на четвереньках входную арку, я сразу же поднимаюсь на ноги и, защитив ладонью колеблющееся пламя свечи, начинаю осматриваться.

Сначала мрак кажется абсолютно непроницаемым для моих глаз, ослепленных сиянием снега под лучами полуденного солнца. Но мало- помалу они начинают привыкать к окружающей темноте, и я различаю под ногами удаляющуюся перспективу подземного ледника, довольно круто уходящего вниз, и спускаюсь по нему маленькими шажками, опираясь на ледоруб. На глубине примерно десяти метров ледяная дорожка выводит меня в обширный подземный зал, загроможденный глыбами льда и камня. Слабый свет свечи не позволяет определить хотя бы приблизительно размеры этого зала, но я ясно вижу, что ледяная дорога продолжается вправо, снова круто уходя вниз. Спускаюсь по ней еще метров на десять - и оказываюсь в новом зале, пол которого опять- таки устлан толстым слоем льда. Свет моей свечи неожиданно получает поддержку: целый сноп лучей дневного света проникает в подземный зал через круглое отверстие в высоком своде. Этот льющийся сверху свет скользит по закованным в ледяной панцирь стенам пещеры, зажигая в них голубовато-зеленые отсветы, придающие пещере совершенно фантастический вид.

Пересекаю зал и углубляюсь в просторную галерею, где меня снова обступает кромешный мрак. Медленно продвигаюсь вперед по гладкому, будто отполированному льду, ощупывая ледорубом дорогу словно слепец. Вдруг я замечаю, что ледяной пол впереди стал еще более темным...

Заинтригованный этим непонятным явлением, я останавливаюсь - и вовремя! Нагнувшись и осветив пол коридора светом свечи, вижу, что темное пятно на нем - не что иное, как провал, пустота! Ледяная дорожка внезапно обрывается в эту черную пустоту, где я с моим несовершенным- светильником ничего не могу разглядеть.

Галерея в этом месте довольно широка. Перехожу от одной стены к другой в поисках хотя бы узенького карниза, по которому можно было бы обогнуть провал, но "линия отреза" простирается во всю ширину коридора, от одной стенки до другой. Всюду передо мной лишь мрак и угрожающая пустота. Приближаюсь, насколько это возможно, к краю провала, учитывая зеркальную гладкость льда и то, что мои ботинки подбиты простыми гвоздями, без шипов. Ледяная дорожка, устилающая пол, исчезает в провале, чуть закругляясь на его краю, словно река, перекатывающаяся через преграду.

У меня под рукой нет ничего, что я мог бы бросить в провал и определить хотя бы приблизительно его глубину. Каменные глыбы торчат кое-где изо льда, но они так крепко вмерзли в пол, что их не вырвать из ледяного плена. Довольствуюсь тем, что отбиваю ледорубом несколько ледышек и бросаю в пустоту. Однако ледяные осколки слишком малы и легки; я не слышу звука их падения на дно пропасти.

Приходится скрепя сердце повернуть обратно.

Выбравшись без приключений из пещеры на поверхность, я снова пересек снежное поле и карр, разыскал каменный тур и застал жену за починкой юбки, сильно пострадавшей во время утреннего штурма ледяных каскадов. (В ту эпоху женщины, отправляясь в горы, еще надевали юбки, и хотя юбки эти и были короткими, они тем не менее сильно стесняли их в движениях, а в некоторых случаях представляли и вполне определенную опасность.)

Я рассказал своей спутнице о сделанном мною новом открытии, но так как у нас была разработана четкая календарная программа работы и нам предстояло в ближайшие дни заниматься исследованиями в другом секторе горной местности, мы направились туда, обещая себе вернуться в ближайшее время во вновь обнаруженную ледяную пещеру.

Но спелеологи предполагают, а обстоятельства располагают. Другие задачи, другие исследования и экспедиции в другие края и другие страны отвлекли нас. Затем началась гражданская война в Испании, франко-испанская граница была закрыта, и всю работу в пограничных горных районах пришлось свернуть. А вскоре грянула вторая мировая война и отодвинула надолго наши планы. Но меня никогда не покидало желание увидеть еще раз открытую мной ледяную пещеру, которой вскоре, как я имел удовольствие узнать, было присвоено название "ледяной грот Кастере", в память нашего совместного открытия и нашей "семейной" спелеологической экспедиции в район горного массива Марборе. Шли годы, а я все никак не мог выбрать время, чтобы снова побывать в тех местах и завершить исследование пещеры.

Наконец, в июне 1950 года, после двадцатичетырехлетнего перерыва, я вновь поднимаюсь на пограничный хребет, отделяющий Францию от Испании. Вот и перевал Роланда, открывающийся в высшей точке цирка Гаварни, на высоте трех тысяч метров.

На этот раз со мной - увы! - нет ни жены, скончавшейся десять лет назад, ни матери, все еще бодрой, но уже отметившей свое восьмидесятилетие, ни брата - доктора Марциала Кастере, которого удержали дома неотложные дела, связанные с его профессией.

И все-таки это снова, как и двадцать четыре года назад, семейная экспедиция, потому что меня сопровождают в походе две молодые девушки - мои старшие дочери Мод и Жильберта. Я веду их в горы по своим старым следам и следам их матери.

Мы переночевали, как и тогда, под открытым небом, неподалеку от перевала Роланда. Однако на сей раз холод не показался нам таким чувствительным благодаря пуховым спальным мешкам, которые мы предусмотрительно захватили с собой. На рассвете мы поднялись, и я повел своих девочек к ледяному гроту Кастере, который им не терпелось увидеть. Рассказы о том, как этот грот был открыт, они не раз слышали в детстве.

Я демонстрирую Мод и Жильберте вход в ледяную пещеру, вспоминая с понятным волнением события, сопровождавшие открытие этой пещеры в 1926 году.

Ничто не изменилось здесь за двадцать четыре года, с момента первого посещения. Все тот же толстый слой льда устилает пол пещеры, все те же ледяные колонны и минареты высятся вокруг, навсегда застывшие на своих местах в этом безмолвном и безжизненном мире, где ничто не меняется, не развивается, не движется. Во всяком случае, в масштабе короткой человеческой жизни.

Слушая шумные восклицания и жадные расспросы моих дочерей, я мысленно переношусь в далекое прошлое, когда юный и певучий голос верной спутницы моей жизни, которой в те дни едва исполнилось двадцать лет - возраст моих дочерей сегодня, - звенел под мрачными сводами только что открытого нами ледяного грота Кастере.

И внезапно я чувствую себя очень старым и усталым, словно раздвоенным между раздирающей сердце скорбью о безвозвратно ушедших временах и трепетной радостью увидеть вновь эти места, свидетелей наших тогдашних чувств, когда мы вдвоем - оба молодые и сильные, полные юношеского задора, энергии и азарта, - двинулись навстречу неведомому по белой дороге подземного ледника.

Сегодня мы идем по тому же пути с гораздо большей уверенностью и, я сказал бы, удобством: подошвы наших горных ботинок снабжены специальными стальными шипами, острыми и длинными; они крепко цепляются за лед и придают походке устойчивость и непринужденность, которых мы не знали в тот раз, когда у нас на ногах были ботинки, подбитые простыми гвоздями.

Это усовершенствование в экипировке и тот факт, что места мне уже знакомы, позволяют нашему маленькому отряду задерживаться там, где хочется, исследовать ледяной грот во всех направлениях, забираясь в такие места, куда мы при первом исследовании не имели ни времени, ни возможности проникнуть.

Мои дочки шныряют повсюду, осматривают все закоулки, надеясь отыскать продолжения или ответвления пещеры, которые могли ускользнуть от нашего внимания четверть века назад. Забавляясь в душе и слегка умиляясь, я наблюдаю эту столь знакомую мне горячку исследования, овладевшую обеими девочками. Вижу, как Мод ложится на лед и пытается проползти под низким сводом бокового лаза, открывающегося в каменной стене коридора. Она вползает под свод медленно, с большими усилиями, так как лаз очень узок и спина ее то и дело задевает за неровности потолка, а колени скользят по гладкому льду. Скоро становятся видными только подошвы ее ботинок. Внезапно ноги Мод начинают судорожно цепляться за выступы каменной стены, словно для того, чтобы удержаться или замедлить движение. Еще не отдавая себе ясного отчета, что происходит, я 'бросаюсь вперед, хватаю Мод за ноги и вытаскиваю обратно. Что случилось? С обычной своей невозмутимостью Мод объясняет, что ледяная дорожка под ней вдруг круто пошла под уклон и она едва не скользнула головой вниз в темноту. Случай довольно обычный в нашей практике, однако Мод, видимо, почуяла что-то неладное. Вооружившись большим куском льда, она требует тишины и сталкивает ледяной обломок в каменный лаз. Ответ, полученный с помощью этого нехитрого способа, пригвоздил нас к месту, заставив содрогнуться от ужаса.

Ледяной обломок скользнул под низкий свод, последовала пауза, и наконец где-то глубоко внизу послышался глухой удар и тонкий звон разбитого льда. Он вибрировал в воздухе несколько секунд и замер. Каменный лаз оказался устьем глубокого вертикального колодца.

Все трое мгновенно представили себе трагедию, которая могла произойти. Если бы Мод не затормозила так энергично, а я не успел схватить ее за ноги, она упала бы головой вниз в ледяной колодец неизвестной, но несомненно значительной глубины...

О существовании этого колодца не упоминает никто из многочисленных посетителей ледяной пещеры, побывавших здесь с 1926 года. Во всяком случае, сообщения подобного рода в печати не появлялось.

Жильберта тем временем разматывает веревку, которую она накрутила на себя крест-накрест, отправляясь в поход. Один конец веревки мы крепко держим, прочно вцепившись в лед шипами своих ботинок, другой привязываем к ноге Мод, которая снова лезет в отверстие, все так же головой вперед. Она будет подавать нам команду маневрировать веревкой, понемногу отпуская ее, и таким образом не рискует больше свалиться в колодец. К тому же теперь в руках у нее мощный электрический фонарь.

Скоро Мод просит нас придержать веревку, и мы слышим, как она бросает в пропасть обломки льда, которые следуют тем же путем, что и первый.

Затем я сам, надежно привязанный за лодыжку, в свою очередь пролезаю с большими усилиями под низким сводом, едва не повредив грудную клетку, и добираюсь до места, где ледяной пол внезапно уходит вертикально вниз. Бросаю в колодец несколько ледяных обломков и, направив свет своего фонаря в глубину, тщетно пытаюсь увидеть дно пропасти.

О том, чтобы спуститься туда, не может быть и речи. Имеющаяся в нашем распоряжении веревка слишком коротка, а главное, недостаточно прочна и едва ли выдержит наш вес, если повиснуть на ней в пустоте. С великим огорчением мы вынуждены отказаться на сей раз от исследования обнаруженного нами колодца, который, по-видимому, ведет в нижний, неизвестный этаж пещеры.

Несколько часов спустя мы стоим уже у входа в другую пещеру - ту, которую я открыл некогда значительно выше первой, к северу от карра, и о которой не переставал думать с 1926 года, спрашивая себя, какова глубина ледяного колодца, остановившего меня тогда, и что может быть на дне его.

В этой пещере, как и в первой, ничто не изменилось за истекшие годы. Низкий вход, уходящая вниз ледяная дорожка, круглый зал, освещенный через отверстие в своде, затем снова мрак и продвижение ощупью по горизонтальному коридору, вплоть до пропасти, куда под прямым углом низвергается подземный ледник, - черной пустоты, которая произвела на меня тогда такое сильное впечатление. Вижу, что мои дочери тоже испытывают волнение, глядя на нее. Быть может, они вдруг со всей отчетливостью представили себе, что мне не впервые попадать в рискованные положения, подобные сегодняшним.

Мы стоим все трое на почтительном расстоянии от скользкого края пропасти и оживленно обсуждаем ее предполагаемую глубину. Свет наших электрических фонарей недостаточно силен, чтобы рассеять мрак и достичь дна. Я отрываю с трудом несколько вмерзших в лед каменных обломков и кидаю их в черную пустоту.

Кажется, глубина колодца не слишком велика, но непонятно, что же находится на дне его? Судя по звуку, наши камни падают не на лед, но и не на камень. Поразмыслив, приходим к выводу, что они погружаются в ледяное крошево какого-нибудь подтаивающего подземного озера или болота.


Приземлиться в такую ледяную кашу - перспектива не из приятных. Но что поделаешь? Выбора у нас нет. Вот уже двадцать четыре года я жду этой минуты и откладывать исследование колодца не в моих силах. Нашей веревки, хотя и слишком тонкой, все же должно хватить, даже если мы для прочности сложим ее вдвое.

Я крепко вбиваю в лед свой ледоруб и привязываю к нему веревку. Мои девочки держат конец веревки и будут травить ее мало-помалу, по мере того как я буду спускаться.

Приблизившись к скользкому краю пропасти, я поворачиваюсь к нему спиной, встаю на колени, затем ложусь на бок и, крепко ухватившись обеими руками за веревку, сползаю с края и скольжу вниз вдоль вертикальной ледяной стенки. Вскоре ноги мои касаются твердой поверхности, скользят по ней - и вот я уже сижу на груде зернистого льда, впрочем достаточно плотного, чтобы выдержать тяжесть моего тела.

По-видимому, это дно колодца. Еще не оправившись от пережитого волнения, я поднимаюсь на ноги, очень довольный тем, что спуск так быстро закончился, и говорю себе тихонько; "Ты еще герой, старина!" Затем окликаю моих девочек и сообщаю им, что стою на рыхлом льду на дне колодца и собираюсь обследовать его во всех направлениях.

С величайшей осторожностью продвигаюсь я шаг за шагом по краю круглого ледяного озера, заполняющего дно пещеры. Определив контур и размеры этого озера, я констатирую, что его ограждает с одной стороны вертикальная ледяная стена, на вершине которой мелькает временами слабый свет фонарей Жильберты и Мод. Справа и слева высятся такие же отвесные каменные стены, а впереди меня ледяная поверхность поднимается двумя-тремя крутыми уступами вверх; за ними пещера как будто бы продолжается уже горизонтально. Значит, сюда мне и следует направить свои шаги.

Однако продвижение по гладкому как зеркало льду сильно затруднено тем, что я перед спуском снял с ботинок стальные шипы (чтобы они не мешали мне скользить по веревке) и оставил их наверху. Ну что ж, у меня зато есть ледоруб, который я, спускаясь, предусмотрительно прицепил к поясу; он поможет мне при ходьбе по скользкому льду.

Однако, взобравшись примерно до половины крутого ледяного откоса, я внезапно теряю равновесие и кубарем лечу вниз, делая отчаянные, но тщетные попытки ухватиться за что-нибудь и остановить или хотя бы замедлить это нелепое и беспорядочное падение. Прихожу в себя лишь в самом низу откоса и, растянувшись во весь рост на гладком льду, скольжу по нему плавно и величественно, словно пакетбот, входящий в гавань, когда машины уже застопорены.

Первым делом успокаиваю дочек, сильно напуганных грохотом моего падения. Их встревоженные голоса окликают меня сверху. Затем подвожу итоги катастрофы: глубокая царапина на лбу, разбитые очки и два сломанных ногтя на левой руке. В общем, не так уж скверно! Поднимаюсь на ноги, презирая себя за неловкость, и ворчу вполголоса: "Нечего сказать, хорош герой!"

Затем иду за своим ледорубом, который пролетел при падении дальше, чем я. А еще дальше, у самого подножия каменной стены, лежит мой электрический фонарь. К счастью, он не разбился и продолжает освещать отвесный берег ледяного озера, остановивший его полет.

Я настроен весьма воинственно и отнюдь не намерен отказываться от дальнейшего исследования пещеры. Вырубая ступени ледорубом, быстро преодолеваю злополучный откос и вступаю в горизонтальный коридор нижнего этажа пещеры, который вскоре заканчивается новым ледяным озером. Круглое зеркало его окружают со всех сторон отвесные каменные стены. Лед здесь так прозрачен, что можно увидеть на глубине нескольких метров вмерзшие в лед камни.

Гигантский сталактит из кристально чистого льда свисает с высокого свода почти до самого пола. Каменные стены одеты толстым ледяным панцирем, который образует непрерывно сочащаяся сверху вода. Здесь конец пещеры, названной нами "пещерой Ледяной стены" в честь препятствия, которое мне удалось преодолеть лишь двадцать четыре года спустя после первого посещения.

Выбравшись благополучно на поверхность, мы решили закончить на этом наш трудовой день, совершенно измотанные бесконечными акробатическими упражнениями и закоченевшие от долгого пребывания в ледяных подземных дворцах.

К тому же батарейки наших фонарей грозили кончиться, и элементарная осторожность заставила нас отложить до следующего раза более подробное обследование обеих ледяных пещер.

Эта вторая экспедиция не замедлила состояться. Но началась она под знаком усталости и серьезных сомнений. Судите сами: кроме обычного груза продовольствия, теплой одежды и спальных мешков, наполняющих доверху тяжелые рюкзаки тех, кто собирается провести несколько дней в горах, мы вынуждены были тащить на своих плечах кучу снаряжения, которое не принято брать с собой на высоту трех тысяч метров: веревки, электроновую* лестницу, ледовые крюки, ацетиленовые лампы, запас карбида, фотоаппаратуру для подземных съемок и множество других мелочей, необходимых спелеологам в работе.

* (Так французские спелеологи называют специально сконструированную для работы под землей лестницу из тончайшего, сверхпрочного стального троса с перекладинами из легкого сплава. Такая лестница способна выдержать вес от 35 до 220 килограммов на квадратный миллиметр. 10 метров электроновой лестницы весят всего 400 граммов.)

Эти необычные и разношерстные грузы вызвали немало веселых шуток в наш адрес, когда мы проходили по улочкам деревушки Гаварни, заполненным толпой туристов, предел мечтания для которых - добраться хотя бы до подножия высокогорного цирка.

Два часа спустя мы уже входили в пещеру Кастере, намереваясь совершить спуск в пропасть вдоль ледяной стены, обнаруженной в прошлый раз Мод при известных уже волнующих обстоятельствах.

План спуска был нами, разумеется, выработан заранее. Перед низким сводом, служащим входом в пропасть, куда можно проникнуть только ползком, я вбиваю в пол толстый ледовый крюк. Один конец гибкой лестницы прочно закреплен за этот крюк, другой спущен в отверстие, где он развернулся и пополз вниз, позвякивая в пустоте своими металлическими ступеньками. Я обвязываюсь спасательной веревкой, ложусь на землю и вползаю ногами вперед под низкий свод, меж тем как девочки держат обеими руками конец веревки, страхуя мой спуск.

С трудом протискиваюсь сквозь узкий каменный лаз, затем соскальзываю вниз и, нащупав в темноте лестницу, ставлю ногу на первую ступеньку. Лестница свободно свисает в пустоте, покачиваясь вдоль отвесной ледяной стены, которая производит даже на меня ошеломляющее впечатление. В жизни моей я не видел ничего подобного, не представлял себе даже, что такое чудо может существовать! Спускаюсь все ниже и ниже, почти прикасаясь лицом к фантастической, абсолютно отвесной стене зеркально-гладкого сверкающего льда.

Мой восторг перед этим волшебным зрелищем умеряется, однако, тревожной мыслью о том, что моя тонкая лестница висит в пустоте, удерживаемая лишь вбитым в лед стальным крюком. К тому же колебания и позвякивание ступенек подо мной указывают на не менее тревожное обстоятельство: нижний конец лестницы не достигает дна пропасти и покачивается в пустоте.

Так оно и есть на самом деле! Поставив ногу на последнюю ступеньку, я обнаруживаю, что нахожусь примерно в двух метрах от дна пропасти, вернее, от толстого слоя льда, устилающего покатый пол большого подземного зала, куда я благополучно спрыгиваю со своей воздушной трапеции.

Быстро оглядевшись, отмечаю, что исследование нижнего этажа пещеры может быть продолжено в нескольких направлениях, и, не теряя времени, кричу Мод, чтобы она спускалась ко мне. Дочь с готовностью выполняет мое распоряжение и скоро спрыгивает с лестницы в мои объятия. Теперь Жильберта, которая следит за нашими действиями сверху, крепко уцепившись за стальной крюк, может наконец разжать руки, подняться и предупредить нас, что после двухкратного спуска по лестнице ледовый крюк сдвинулся с места и немного расшатался...

В нашем распоряжении два электрических фонаря и две ацетиленовые лампы. Соединив их, мы получаем достаточно мощное освещение для того, чтобы осмотреть во всех деталях подземный зал. Пол его, покатый, как я уже сказал, и очень неровный, имеет в длину около пятидесяти метров. Посреди зала возвышается колонна из чистого льда, величественнее которой я ничего не видел. Вершина колонны суживается и теряется во мраке свода; основание у нее широкое и устойчивое.

В стенах зала открывается несколько отверстий и лазов, но устья их, к сожалению, плотно закупорены льдом и совершенно непроходимы.

Однако больше всего нас поражают гигантские размеры ледяной стены, которую мы освещаем теперь снизу доверху. Пятьдесят метров в длину и 15-20 метров в высоту - таково ее протяжение. Абсолютно отвесная, гладкая, как хорошо отполированное стекло, эта стена, толщину которой невозможно определить на глаз, состоит из ряда горизонтальных слоев, последовательно прозрачных и непрозрачных, производящих необычайно эффектное впечатление.

Думаю, не будет преувеличением сказать, что на протяжении всей моей долгой карьеры спелеолога я не видел ничего равного этой величественной "ледяной Ниагаре", как мы тут же окрестили ее. Подумать только, что я прошел когда-то мимо этого чуда природы, не заподозрив даже его существования, еще до рождения той, которой принадлежит честь его открытия. В моих личных записях "ледяная Ниагара" пещеры Кастере находится, разумеется, в "зале Мод". И это только справедливо, потому что первооткрывательница подземного чуда едва не поплатилась жизнью за свое выдающееся открытие.

Жильберте очень хотелось бы, в свою очередь, спуститься вниз и полюбоваться "ледяной Ниагарой". Но осторожность предписывает спелеологам не спускаться всем сразу в исследуемые пропасти и колодцы. Кто- то обязательно должен оставаться наверху и страховать остальных. Тем более в данном случае, когда вбитый в лед стальной крюк уже подал тревожные сигналы, и надо чтобы кто-нибудь бдительно следил за ним во время подъема партнеров. Спелеология часто требует подобных жертв, и нужно научиться приносить их добровольно и самоотверженно, подчиняясь суровой необходимости.

Итак, не теряя времени, мы готовимся совершить подъем по ледяной стене, что оказывается совсем не легким делом, поскольку наша лестница не достает до пола на целых два метра. В то время как я собираю свою фотоаппаратуру и поспешно делаю заметки в полевом блокноте, Мод внезапно окликает меня. Она обнаружила на ледяном полу предмет, который заинтересовал ее, но она не понимает, что это такое. "Что-то белое, мягкое на ощупь и бесформенное", - поясняет Мод.

Я подхожу ближе и вижу действительно кучку шелковистой шерсти, но не настолько бесформенную, чтобы в ней нельзя было узнать мумифицированное, свернувшееся в клубок тельце горностая (mustela Candida), который однажды, быть может много лет назад, упал с высоты "ледяной Ниагары" и нашел свою могилу в вечном холоде подземной пещеры. Никаких признаков разложения не заметно на маленьком тельце, замерзшем сразу же после смерти и сохранившемся нетронутым.

Глядя на погибшего горностая, я невольно думаю о том, что то же самое могло произойти восемь дней назад с моей старшей дочерью, когда она почувствовала, что скользит головой вниз в черную пустоту с вершины "ледяной Ниагары". Стоя рядом, мы молча смотрим на останки маленького существа, и наше молчание красноречивее всяких слов...

На следующий день, рано утром, переночевав под открытым небом среди каменного хаоса ближнего карра, мы вылезаем из спальных мешков и начинаем энергично двигаться, чтобы согреться после холодной ночи. Присев на корточки перед водоемом чистейшей прозрачной воды, мы с Мод собираемся зачерпнуть ее, чтобы сварить кофе. Но не успели мы пробить нашими алюминиевыми бидонами тонкую корочку льда, образовавшуюся за ночь, как вдруг Жильберта, стоящая рядом, быстро хватает меня за плечо и принимается лепетать нечто невразумительное, что, прямо сказать, отнюдь не свойственно ее натуре. Она кажется ужасно взволнованной, и когда, наконец, до нас доходит смысл ее слов и мы бросаем взгляд в ту сторону, куда указывает ее рука, мы видим в двадцати шагах от себя, на гребне скалы, двух прелестных пиренейских серн, которые застыли словно изваяния, высоко подняв изящные головки и глядя прямо на нас. Их легкие силуэты четко выделяются на- молочном фоне предрассветного неба, - два великолепных экземпляра, с тонкими, грациозно загнутыми назад рогами. Они кажутся более заинтересованными и любопытными, чем испуганными. Серны созерцают нас таким образом долгих полминуты, потом шарахаются, встревоженные, и вдруг уносятся вдаль огромными скачками, с той легендарной быстротой, которая свойственна всем представителям семейства антилоп.

Некоторое время мы находимся под впечатлением этого чудесного утреннего визита. Я немного злорадствую в душе, потому что мои дочери, никогда не видевшие пиренейских серн, афишировали порой свой скептицизм по поводу моих встреч с этими очаровательными существами. На этот раз они видели их своими глазами, и видели совершенно отчетливо, в плоти и крови, - ив мускулах тоже! - потому что серны предаются на наших глазах самым рискованным акробатическим упражнениям. После бешеного галопа по каменистым гребням и выступам карра они начинают взбираться на крутой склон, перепрыгивая с одного почти незаметного карниза на другой и останавливаясь по временам, чтобы взглянуть на нас.

В самый волнующий момент их головокружительного подъема наше внимание отвлечено грохотом падающих камней, и мы видим еще четырех серн, которые мчатся по гребню того же откоса, обрушивая на своем пути целую лавину щебня. Камни катятся, подпрыгивая, вниз по отвесному склону и разбиваются вдребезги у его подножия.

Мы в полном восторге, хотя наш утренний завтрак сильно запаздывает благодаря незабываемому зрелищу, которое нам посчастливилось увидеть в это утро.

Когда все серны наконец скрылись из виду и спокойствие мало-помалу вновь воцарилось в нашем лагере, я заявил моим девочкам непререкаемым тоном:

- Учтите только, дети мои, что вы видели сегодня совсем не пиренейских серн!

- Как не серн? Что ж, по-твоему, это были каменные бараны?

- И не бараны и не серны. Вы видели ребекко!

- Ребекко? Это еще что за животное? И что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу только сказать, что мы находимся в данный момент на территории Испании, в Верхнем Арагоне. А испанское название пиренейских серн - ребекко!

Дружный смех обеих девушек встречает мое заявление.

Тем временем мы кончаем завтракать, и Мод, вооружившись призматическим биноклем, внимательно осматривает ближайшие горные склоны, но уже не в поисках серн или каменных баранов, а лишь в надежде обнаружить на этих склонах входы в неизвестные пещеры.

- Я вижу, я угадываю один такой вход! - заявляет она. - Он недалеко от тех, где мы побывали в прошлый раз!

И она указывает нам на вершине снежного откоса, круто поднимающегося к подножию каменной стены, маленькое, еле различимое темное пятнышко, которое может и вправду оказаться входом в пещеру, но может быть и простым углублением, трещиной в скале.

Во всяком случае, нельзя пренебрегать таким многообещающим признаком в этой горной местности, подарившей нам столько замечательных находок, и где, по логике вещей, нас могут ждать новые волнующие открытия.

Итак, мы берем курс на этот проблематический вход в пещеру. Но прежде чем тронуться в путь, торжественно решаем, что неизвестные, доселе безымянные пещеры этого горного склона отныне будут именоваться гротами Серн хотя бы потому, что сернам, которые так грациозно резвятся здесь на отвесных скалах, несомненно должны быть известны входы во все эти пещеры.

Крутой заснеженный склон, примыкающий к каменной стене, где зоркие глаза Мод усмотрели вход в пещеру, заставил нас изрядно потрудиться, вырубая ступеньки в необычайно твердом в этот утренний час фирне. Мы не сочли нужным надеть шипы на наши ботинки, и это было большой ошибкой, потому что они намного облегчили бы нам подъем.

Вершина фирнового склона увенчана подобием снежной каски; гребень ее закругляется и исчезает в глубине каменного портала, очень низкого и мало располагающего на вид. Мод немедленно лезет под этот свод и тут же появляется снова.

- Ледовая дорожка начинается прямо от входа, - возбужденно объявляет она. - И похоже, что она продолжается...

"Она продолжается" - сакраментальная фраза, лейтмотив дум всех спелеологов, вечно одержимых страхом наткнуться на тупик, завал, пропасть или другое непреодолимое препятствие, прерывающее исследование. Но надежда отыскать хотя бы крошечный лаз, сквозь который можно протиснуться или обойти препятствие, чтобы продолжить продвижение вперед, никогда не оставляет подлинных энтузиастов подземных исследований.

Мы прикрепляем к подошвам ботинок стальные шипы, зажигаем наши лампы и входим друг за дружкой под низкий свод.

Ледяная дорожка, как уже было сказано, начинается прямо от входа. Но скалистый свод понемногу опускается, и скоро мы вынуждены продвигаться согнувшись, затем встать на четвереньки, а в конце концов лечь плашмя на лед и ползти. Так мы добираемся до круглого подземного зала, который сначала принимаем за окончание пещеры. Однако, обнаружив в одной из стен зала узкий лаз, мы снова терпеливо ложимся животами на лед. Здесь он почему-то влажный, и мы ползем по нему до тех пор, пока не попадаем в следующий подземный зал, посреди которого возвышается двойная колонна из льда, уходя своей вершиной в темноту свода. Под ледяным полом отчетливо слышно журчание воды, и, пройдя несколько шагов, мы видим во льду узкую, но глубокую ложбинку, на дне которой резво бежит ручеек, направляясь прямо в глубину горы. В том же направлении открывается и слегка наклонный коридор; он словно приглашает нас следовать по нему дальше. Но скоро свод коридора опускается, опускается, и мы снова вынуждены передвигаться ползком, толкая впереди себя наши рюкзаки и прочее снаряжение. Тонкая пленка воды, струящаяся поверх ледяного пола, пропитывает насквозь нашу одежду на животе, груди, локтях и коленях. Наклон скользкого пола становится все круче, и это обстоятельство заставляет нас соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не соскользнуть внезапно в какой-нибудь колодец или пропасть, подобную пропасти Ниагара в пещере Кастере.

К этому постоянному страху, а также к отвратительному ощущению мокрой и холодной, прилипшей к телу одежды присоединяется еще одна неприятность: пронзительный ледяной ветер, который дует нам прямо в лицо из морозных недр пещеры.

Но не подумайте, что это тройное препятствие - продвижение ползком по мокрой поверхности льда, опасный уклон коридора и режущий лицо ветер - деморализует или пугает нас. Скажем так: оно все время держит нас начеку. Но зато какое опьянение борьбой, какие изумительные, неповторимые минуты, когда- чувствуешь себя противостоящим могучим стихиям природы, которые наши предки несомненно приняли бы за враждебные действия грозных подземных божеств, разгневанных вторжением смертных в их извечные владения.

Итак, мы продвигаемся - то на четвереньках, то ползком, - громко переговариваясь и пытаясь перекричать свист ветра, который воет и ревет словно дикий зверь в этом морозном вестибюле Плутона - так я называю мысленно бесконечный коридор, ведущий, без сомнения, прямо в ад, но ад ледяной, в отличие от известной всем геенны огненной.

Мало-помалу, однако, ледяной пол коридора становится более отлогим, ветер слабеет. Пропасть не поглотила нас, ни Цербер, ни Эриннии не растерзали. Взволнованные и возбужденные, мы встаем на ноги в просторном коридоре, где можем наконец обменяться впечатлениями, отжать хоть немного ледяную воду из отяжелевших комбинезонов, вскинуть на спину рюкзаки и придать ледорубам вертикальное положение, опираясь на них при ходьбе, словно какой-нибудь прогуливающийся франт на тросточку.

Краткая остановка, краткий отдых, и мы снова должны возобновить наши гимнастические упражнения, но уже не под низкими каменными сводами, а на очень крутом, почти отвесном откосе. Он приводит нас в новый подземный зал, где мы опять любуемся величественным монументом из льда, который природе угодно было воздвигнуть в таком месте, где ни один человеческий глаз не созерцал его от самого сотворения мира.

Мы идем теперь по руслу нашего подземного ледяного потока, который "течет" совершенно горизонтально и спокойно, словно вырвавшаяся наконец на равнину горная река, по широкому коридору с высокими сводами. Берега, образованные стенами коридора, вертикальны. Сходство ледяного потока с подземной рекой поразительно, и хотя здесь нет мощного течения воды, замерзшей, быть может, много тысячелетий назад, посреди гладкого, как стол, льда струится крохотный ручеек прозрачной воды, пробивший свое узкое ложе в твердом ледяном полу. Эта слабенькая струйка воды, лепечущая свою извечную песенку среди ледяного безмолвия подземных глубин, одна лишь напоминает о могучем потоке, который когда-то, в незапамятные времена, ревел и бесновался здесь в своей каменной тюрьме.

Без стальных шипов ходьба по природному катку, образующему пол в этих очень древних пещерах, прорытых подземными водами в отдаленные геологические эпохи, была бы немыслимой.

На каждом шагу наш изумленный взгляд встречает здесь одну ледяную загадку за другой. Приходится также часто останавливаться, чтобы ослабить ремень, которым прикреплены к ботинку стальные шипы, и восстановить кровообращение в пальцах ног, онемевших от холода; чтобы растереть руки, находящиеся на грани обморожения. И подумать только, что дело происходит в самом разгаре лета и что там, на поверхности, под знойным небом июня нас встретят ослепительные и жгучие лучи солнца!

Но увы - в данную мийуту мы бесконечно далеки от солнечного света и тепла. С каждым шагом мы все больше углубляемся в самое сердце горного массива Марборе. Мой браслет-компас, на который я время от времени украдкой поглядываю, показывает, что мы неуклонно движемся к северу.

Мод и Жильберта бодро шагают рядом со мной, позвякивая стальными шипами ботинок о гладкий лед, а меня не покидает мысль о том, что наше путешествие, быть может, кончится тем, что мы приблизимся к стенам цирка Гаварни и, проникнув в недра земли в испанском Арагоне, увидим свет во Франции, в Верхних Пиренеях. Но пока что от испанских склонов Марборе до мраморных стен цирка Гаварни далеко, и мы продолжаем наш путь.

Высокий прямой коридор внезапно поворачивает под прямым углом, ледяная дорога вспучивается куполом и исчезает в пустоте провала диаметром от 8 до 10 метров, очень глубокого, судя по шуму маленького ручейка, который низвергается здесь в пропасть водопадом. Я приближаюсь, насколько это возможно, к краю провала, бросаю вниз обломки скал, которые разбиваются где-то на ужасающей глубине.

Боюсь, что трудности, связанные с доставкой на высоту трех тысяч метров специального оборудования, долго будут служить препятствием для полного и всестороннего исследования этого обширного провала. Известняковые породы в массиве Марборе достигают толщины до двух тысяч метров, и трудно даже предположить, какой огромной глубины может быть эта пропасть, устье которой находится высоко в горах.

"Это исполинская геологическая поэма", - писал полвека назад об этой местности географ Франц Шрадер, пораженный решающей ролью гидрогеологии в образовании горного массива Марборе. Замечательное научное предвидение позволило ему в свое время предсказать существование колодцев, пещер и пропастей, которые поглощают выпадающие высоко в горах осадки в виде дождя и снега.

Какое счастье для того, кто, исследуя эти подземные ледяные лабиринты, расшифрует до конца все их загадки и поставит последнюю точку в величественной "геологической поэме"!

Увы! Нашей маленькой экспедиции такая грандиозная задача явно не по силам, и нам остается только созерцать издали устье этого головокружительного провала, к краю которого подходить опасно, потому что гладкий словно зеркало лед одевает все вокруг него ледяным панцирем.

Отойдя метров на двадцать от края пропасти, мы наталкиваемся на другое препятствие, но уже иного порядка. Перед нами возвышается, уходя вершиной под темные своды, ледяной каскад, который на первый взгляд исключает всякую мысль о его форсировании, во всяком случае предполагает при этом большие трудности. Но у нас есть ледорубы, которые до сих пор служили нам главным образом в качестве опоры при ходьбе или для вырубания ступенек в твердом фирне. Теперь для этого чудесного орудия альпинистов и спелеологов нашлась наконец настоящая работа!

На глазах у моих девочек, которые стоически терпят удары ледяных осколков, сыплющихся на их головы, я выбиваю одну за другой широкие и глубокие (чтобы можно было прочно поставить ногу в ботинке со стальными шипами) ступеньки в ледяной стене и медленно поднимаюсь по ней все выше и выше. Работа долгая и весьма утомительная, но в конце концов я добираюсь до вершины ледяного каскада и с удовлетворением констатирую, что пещера продолжается. Она даже разветвляется на два расходящихся в разные стороны коридора. Мы должны обследовать и тот и другой. Пока что я разматываю взятую с собой веревку, сбрасываю один конец к подножию ледяной стенки и помогаю Мод и Жильберте подняться, в свою очередь, на вершину каскада.

Вокруг царит ужасный холод, а мы уже так давно находимся под землей, в этом природном холодильнике! Поэтому, не теряя времени, мы приступаем к исследованию одного из коридоров, где ледяной пол выглядит более толстым и твердым. Любопытно, что здесь он совершенно сухой, ни малейшего следа сырости или таяния. Однако, сделав десятка три шагов по этому коридору, мы вдруг отчетливо слышим впереди шум падения воды и, приблизившись, оказываемся лицом к лицу с совершенно исключительным гидрологическим феноменом, особенно удивительным в этой промерзшей насквозь пещере, где нам не встретилось ни одной струйки талой воды (за исключением скромного ручейка в главной галерее). Здесь же мощная струя воды падает из трещины в скалистом потолке и тут же исчезает в круглом отверстии в полу пещеры. Заглянув туда, можно различить очертания узкого колодца, уходящего вертикально в недра горы. Откуда низвергается эта масса воды и в какой пропасти исчезает? Почему она не замерзает, не превращается в лед, как все остальное в этом морозильнике? Загадка природы тем более не поддающаяся расшифровке, что в сорока метрах дальше по коридору наш путь заканчивается перед другим каскадом, но на этот раз ледяным, также соединяющим потолок с полом пещеры. Он плотно закупоривает подземный коридор сверху донизу.

Делаю заметки в своем блокноте, зарисовываю и ориентирую с помощью компаса направление этого коридора-тупика. А несколько минут спустя, возвратившись к месту разветвления пещеры, мы вступаем во второй коридор - величественную подземную галерею, по которой торопливо идем, пока не наталкиваемся на препятствие, которое задерживает нас, требуя некоторых усилий для его преодоления.

Галерея внезапно обрывается крутым спуском, уходящим вниз, наподобие тоббогана, и наши электрические фонари не могут осветить его основание. Сталкиваем вниз несколько крупных каменных обломков; они летят с оглушительным грохотом, который я пытаюсь расшифровать. Скатившись по крутому откосу, который мы видим, камни, по-видимому, падают в неглубокий вертикальный колодец, потом снова катятся по наклонной плоскости. В конце ее камни попадают на гладкий лед и некоторое время скользят по нему с характерным скрипящим звуком, отчетливо доносящимся до наших ушей. Скольжение по льду продолжается довольно долго, сопровождаемое звоном и треском разбивающихся ледяных сосулек и сталактитовой постепенно затихает.

Вот тут-то и наступает самый подходящий момент для того, чтобы осуществить на деле прекрасное изречение Анри Бергсона: "Я не вижу иного способа узнать, куда мы можем дойти, как немедленно отправиться в путь". Собираем все наше вспомогательное снаряжение: лестницу и обе веревки, связываем их вместе и один конец сбрасываем вниз. Я начинаю спуск: сначала по веревке, затем по лестнице, затем по второй веревке. Соскользнув с первого откоса, я преодолеваю вертикальный спуск, затем снова скольжу по второму откосу и в конце концов достигаю дна провала на глубине примерно пятидесяти метров. Здесь подземный коридор продолжается, но уже почти горизонтально, и здесь же я нахожу каменные обломки, предварившие меня. Отпустив веревку, иду по новому коридору и добираюсь до круглого зала, с потолка которого свисает еще один ледяной каскад. В каменных стенах зала мне удается обнаружить только одно отверстие, но оно закрыто плотной ледяной пробкой и потому непроходимо. Это - конец ледника, а также конец нашего пути. Ледяная пробка закрывает отверстие, через которое буйные подземные воды, образовавшие эту пещеру, когда-то уходили в толщу земных недр.

Сколько тысячелетий должно пройти, чтобы новое изменение климата положило конец оледенению этих высокогорных пещер и восстановило движение подземных вод, которые вновь примутся за свою упорную работу, вгрызаясь все глубже и глубже в толщу известнякового массива? И сколько еще тысячелетий потребуется, чтобы подземные галереи высохли и в один прекрасный день спелеологи далекого будущего могли проникнуть в самые глубокие и потаенные недра горного массива Марборе? Ледяные пещеры ревниво хранят свои тайны...

Но долго раздумывать над этими проблемами не приходится. Я совершенно окоченел в этом подземном ледяном дворце. К счастью, у меня есть прекрасная возможность согреться во время нелегкого подъема наверх: сначала по веревке, затем по лестнице, затем снова по веревке... Наконец мой путь к вершине провала окончен, и я присоединяюсь к Мод и Жильберте, которые ждут меня, пританцовывая на льду, чтобы хоть немного согреться.

На обратном пути наше внимание привлекает монумент из чистейшего льда, который мы плохо разглядели раньше: его скрыл дым от вспышки магния при очередной фотосъемке. Теперь мы имеем возможность остановиться, чтобы полюбоваться красотой этого подземного айсберга. Обходя его широкое подножие, я вдруг замечаю на высоте двух метров над полом круглое отверстие в каменной стене и немедленно лезу в него. Девочки лезут за мной следом, и скоро мы не можем сдержать восклицаний восторга, хотя только что были уверены, что после столь насыщенного событиями дня неспособны ничему удивляться, а тем более восхищаться. Но подземная галерея, в которую мы попали, украшена от пола до потолка великолепными ледяными кристаллами самой причудливой формы и такой красоты, что у нас буквально захватывает дыхание.

Зрелище совершенно неописуемое. Мы словно находимся внутри гигантской сверкающей хрустальной жеоды*. Настоящий дворец из волшебной сказки! Слова бессильны передать хоть частицу его великолепия.

* (Жеода - форма природного минерального агрегата. Представляет собой замкнутую полость в каком-либо кристаллическом минерале. Максимальная величина 1 метр в поперечнике, минимальная - доли сантиметра.)

Могу только сказать, что абсолютно прозрачные, восьмиугольные кристаллы льда, напоминающие геометрические формы паутины некоторых видов пауков, достигают 20-25 сантиметров в диаметре. Кроме их несравненной красоты и изящества, строение этих природных драгоценностей и процесс их образования ставят целый ряд проблем современной ледовой кристаллографии. Здесь можно, очевидно, обнаружить очень древние, даже ископаемые формы.

В 1926 году в пещере Кастере нам встречались не раз ледяные кристаллы, но они не выдерживают никакого сравнения с гигантскими кристаллами, которые сверкают и переливаются перед нашими изумленными глазами.

Куст из чистого льда высотой около метра особенно привлекает наше внимание. Основание его состоит из плотного непрозрачного льда, и на нем растут вверх и вширь тонкие ледяные веточки. По мере того как они поднимаются вверх, ветки эти становятся все тоньше и прозрачнее - просто до неправдоподобия. Чудесное ледяное деревце долго удерживает нас своей непревзойденной грацией и загадочностью.

Очарование этого сверкающего коридора, названного нами "галереей ледяных цветов", продолжается. Но вот наконец алмазные цветы и кустарники, хрупкие и прелестные, понемногу исчезают, и стены галереи покрывает лишь тонкая корочка сверкающего в свете наших ламп плотного инея.

Все еще под впечатлением волшебного зрелища я быстро иду вперед и внезапно ощущаю всем телом сильнейший, но совершенно необъяснимый толчок. Он едва не валит меня с ног и выбивает из рук ацетиленовую лампу, которая отлетает на несколько шагов назад и падает на землю. Потирая ушибленный лоб, я понемногу догадываюсь о природе этого непонятного толчка: я наткнулся на ходу и пробил головой завесу чистейшего льда, идеально прозрачного, без единого дефекта. Ошеломленный случившимся, я тупо смотрю на осколки подземного чуда природы, которое я нечаянно уничтожил, меж тем как мои дочери заливаются неудержимым смехом. Он будит эхо в отдаленных уголках пещеры, где, несомненно, от начала мира еще не звучал звонкий и жизнерадостный девичий смех.

После такого забавного инцидента мы уже держимся начеку и скоро обнаруживаем другие ледяные завесы и драпировки. Развлекаемся тем, что смотрим друг на друга сквозь эти прозрачные преграды и осторожно продвигаемся вперед, стараясь не стать жертвой оптического обмана или другой предательской ловушки, которые несомненно таятся в этом фантастическом, ирреальном мире.

Внезапно я останавливаюсь, не понимая хорошенько, что у меня перед глазами. Прямо передо мной, всего в нескольких шагах, я вижу или думаю, что вижу, бледное зеленоватое сияние, отдаленно напоминающее тот дневной свет, который виден иногда в вестибюле некоторых пещер, когда этот свет смягчен и затенен ветвями деревьев и кустарников, растущих у входа. Однако подобное объяснение мало подходит к данному случаю, и я, сделав шаг вперед, протягиваю руку и дотрагиваюсь до источника волшебного света. Ну, разумеется, это такой же ледяной занавес, как и тот, на который я наткнулся несколько минут назад. Но, в отличие от первого, толщина этого занавеса достигает, по-видимому, нескольких метров, а зеленоватый свет, который теперь сверкает и искрится под лучами наших ламп, - лишь натуральный цвет слоя очень чистой замерзшей воды толщиной около четырех метров. Этот изумрудный барьер, как дверь, достойная сказочного дворца фей, закрывает здесь коридор, словно запрещая смертным дальнейший путь.

Итак, наше исследование ледяной пещеры заканчивается на сегодня здесь; но привычное разочарование спелеолога, остановленного непреодолимым препятствием, компенсируется на этот раз фантастическим великолепием алмазного подземного дворца, в котором мы побывали.

И мы даем себе торжественное обещание непременно вернуться сюда еще раз и продолжить исследование пещеры.

Подземные реки вечного льда представляют незабываемое зрелище, одно из самых удивительных и редких на нашей планете. В недрах гигантских горных пиков, где мы имели честь и счастье открыть самые высокогорные ледяные пещеры в мире, все пребывает, вот уже многие тысячелетия, в вечном безмолвии и неподвижности, застывшее раз и навсегда.

Суровая красота массива Гаварни и "фантастическое великолепие испанских склонов Потерянных гор" пленили когда-то Франца Шрадера, который целых 58 лет любовно и тщательно изучал топографию, геологию и гляциологию этого дикого горного края.

Знаменитый французский спелеолог Э. А. Мартель также живо интересовался подземными ледниками. В статье, посвященной нашему открытию, Э. А. Мартель писал: "Открытие Н. Кастере в значительной мере подтверждает смелую на сегодняшний день гипотезу, которая - я убежден в этом - несомненно будет доказана в будущем: об участии подземных вод в образовании высокогорного цирка Гаварни".

Изучение высокогорных ледяных пещер, без сомнения, даст науке много нового и неожиданного. Мы уверены, что интереснейший район горного массива Марборе таит еще много сюрпризов для тех, кто, покинув проторенные тропинки классических восхождений, предпримет методическое исследование безлюдных скалистых просторов аргонских Пиренеев.

предыдущая главасодержаниеследующая глава








© SPELEOLOGU.RU, 2010-2019
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://speleologu.ru/ 'Спелеология и спелестология'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь