Глава 1. Земные глубины

Земные глубины

Погруженные в беззвучный мрак, Пит и я вглядывались в пятна света от наших электрических фонарей, стараясь обнаружить дно глубокого колодца. Последняя веревка доставила нас сюда - к его краю. Есть ли какой-нибудь шанс на то, что сегодня удастся спуститься глубже? Вряд ли. Колодец казался бездонным. Преграда усиливала наше волнение.

Что мы здесь, вообще, делаем? Сейчас на этот вопрос трудно было бы ответить. Компасы говорили нам, что впереди за сплошной стеной камня, вероятно, немногим дальше чем в тридцати метрах, пылает апрельское дневное солнце Калифорнийской пустыни. Но с того времени, как мы покинули солнечный день, прошло уже четыре часа, а здесь, в этом месте, никогда не было проблеска света. Хотя вспомогательная группа должна была бы находиться где-то близко за нами, но уже почти три часа как мы не слышали ничьих голосов. В голову начала закрадываться мысль - не остались ли мы совершенно одни в глубине земли. Как вскоре выяснилось, так оно и было.

Пропасть зияла черной дырой. Ширина колодца была около шести метров; он уходил отвесно вниз, за пределы видимости. По краю шли маленькие округленные выступы, похожие на коралловые наросты или кисти мелкого винограда. По другую сторону колодца, в гроте, виднелось несколько сталактитов и сталагмитов. Дальше книзу колодец как будто уходил под площадку, на которой мы стояли. Что там внизу?

Я бросил обломок породы. Одна секунда, две секунды, три.... Издалека снизу послышалось эхо последовательных ударов. Потом, кажется, всплеск? Бросили другой камень. Длительное запаздывание звука показало, что глубина велика, но на этот раз всплеска не было слышно. Мы решили, что то было какое-то странное эхо. Пещерная акустика может выкинуть неожиданный фокус.

Ускорение падающего предмета равно 9,8 метра в секунду. Он проходит 4,9 метра в первую секунду, 14,6 - во вторую, 24,4 - в третью и т. д. Даже если учесть обычное преувеличение при подсчете времени, интервал в две с половиной секунды означал, что глубина колодца превышает тридцать метров. Для более точного измерения требовался секундомер, но его мы с собой не взяли.

Приятно было сидеть здесь, в маленьких конусах желтого света, отбрасываемых нашими головными ацетиленовыми фонарями. Напрягая слух, мы ловили шумы, которые должны доноситься от других людей отряда, но единственным звуком было далекое кап... кап... кап.... Возбуждение сменилось чувством усталости и покоя. Возвращение на поверхность будет трудным, потребует напряжения; мы не торопились его начать.

Не в первый раз я задавал себе вопрос, для чего мы находимся в таком месте. Единственный возможный ответ - "чтобы узнать, что там", но бывают моменты, когда ответ этот кажется совершенно неудовлетворительным даже самому горячему исследователю пещер. В этой пещере обнаружилось совсем не то, что предполагалось. Мы покидали непокоренную пещеру, хотя, спускаясь, думали, что подготовились почти к любым возможностям. Отряд находился в легендарной пещере Уайндинг-Стэр [пещера Винтовой лестницы], находящейся на открытом ветрам склоне красивых гор Провиденс в пустыне Мохаве. До мощеной дороги отсюда около шестидесяти пяти километров, до ближайшего ранчо - шестнадцать. Не считая нескольких полузаброшенных шахт, ближайшими следами цивилизации были пещеры Митчелла, в восьми километрах пути по каменистым горным склонам, усеянным кактусами.

История пещеры Уайндинг-Стэр начинается с открытия, сделанного покойным Джеком Митчеллом. В начале 1930-х годов Джек появился в горах Провиденс, намереваясь превратить некоторые из пещер пустыни в туристские объекты. Он исследовал все отверстия, которые удавалось обнаружить. Большинство найденных им дыр было совершенно лишено интереса. Не считая двух пещер в непосредственной близи от его лагеря, единственная, казавшаяся сколько-нибудь интересной, уходила штопором вниз, в недра известнякового хребта. Неподалеку от ее входа Митчелл обнаружил узкую трещину или, вернее, место, где пол прохода исчезал. Он не видел дна ни при свете электрического фонаря, ни при свете факела, сброшенного в трещину. Джек сходил за камнями и стал бросать их вниз один за другим. Камни падали с повторными ударами, стукаясь то об одну, то о другую стену; стуки становились все слабее, пока наконец он не переставал их слышать. Стало ясным, что найдена настоящая пещера.

Несколько дней спустя Джек вернулся к пещере с двумя помощниками и таким снаряжением, какое они втроем могли притащить: блок с приспособлениями для его установки и длинные веревки из манильской пеньки. Заклинив бревно поперек прохода, установили блок. Джек обвязался веревкой, помощники начали медленно опускать его в пропасть; в руке у него был электрический фонарь. Сначала стены трещины шли так близко одна от другой, что трудно было скользить между ними вниз. Щель вначале расширялась медленно, потом вдруг сразу раскрылась. Он оказался в обширной пещере и ощутил благоговейный страх, осознав, что при свете своего слабого электрического фонаря не может видеть ни дна, ни далеких стен.

Джек опустился еще на несколько метров. Затем внезапно последовали рывки, подергивания, остановка. Джек кружился на закручивающейся веревке то в одну, то в другую сторону в черной пустоте.

Он окликнул своих товарищей, но сверху доносились только неузнаваемые обрывки слов. По натянутой веревке, на которой он висел, до него доходили неровные колебания, показывавшие, что там возятся с веревкой. Очевидно, заело блок. Он ждал нетерпеливо, беспомощный. Ожидание становилось долгим, вызывало беспокойство. Веревки врезывались в тело. Джек кружился - медленно, неуклонно. С каждым оборотом усиливалось ощущение морской болезни.

К счастью, Джек был не из тех, кто легко впадает в панику. Он понимал, что наверху работают бешено, стараясь наладить блок и не позволить веревке проскользнуть. Тем не менее, когда минуты ожидания растянулись в часы, физическая выносливость Джека дошла до предела. Прошло много часов, пока веревка легла снова в нормальное положение; когда Джека Митчелла вытащили на свежий воздух, он был почти без сознания.

Всякий интерес к обследованию Уайндинг-Стэра у Митчелла сразу пропал; всю свою энергию он направил на те две пещеры, которые теперь называются его именем. Он завалил камнями вход в Уайндинг-Стэр и внушил посетителям, что от нее надо держаться подальше. Свои тяжелые переживания он описывал с яркими подробностями. Возможно, что он несколько приукрашивал свой рассказ. Во всяком случае, один известный калифорнийский автор ввел исполненное фантазии описание этого события в свою книгу, ставшую бестселлером районного масштаба. Вскоре Джека начала осаждать маленькая армия жаждавших стать исследователями пещер; большинство из них имели абсолютно непригодное оборудование и не обладали никаким опытом.

Пещера Уайндинг-Стэр стала одной из великих легенд пустыни Мохаве. Каждая новая версия оказывалась фантастичнее и увлекательнее предыдущей.

Вскоре общепризнанная глубина пещеры достигла девятисот метров. На дне ее текла река, вода в которой была то ледяная, то кипящая. Глубоко под землей находились полости, населенные пигмеями с длинными рыжими волосами по всему телу. Как в эти рассказы затесались пигмеи - было тайной для Джека, но его торжественно уверяли в их существовании многочисленные туристы, ни разу не подходившие даже близко к пещере.

За исключением группы инженеров-электриков, пытавшихся во время второй мировой войны проводить в пещере опыты с системой звуковой локации, всем желавшим стать исследователями Митчелл отказывал, говоря, что не хочет, чтобы кто-нибудь убился. Должно быть, он решил, что наша группа - первый отряд, достаточно подготовленный для атаки на пещеру. Джек рассказал нам все, что знал о пещере, и оказал щедрую помощь.

"Мы" представляли собой Южнокалифорнийскую группу Национального спелеологического общества - организации исследователей пещер, охватывающей всю страну. Мы были молоды, горели энтузиазмом и думали, что справимся с любыми трудностями в глубинах пещеры. Оглядываясь теперь назад, соображаешь, что отряд состоял из неопытных новичков. Но оборудование у нас было великолепное. Отряд наш уже побывал в ряде пещер, горизонтальных и вертикальных, большинство из нас прошло хорошую тренировку в лазании по скалам. Тем не менее наша экспедиция представляла собой первую крупную спелеологическую операцию на Дальнем Западе, и мы приступили к ней в блаженном неведении предстоящего.

Лагерь разбили у подножия хребта, примерно в трехстах метрах от пещеры. Санитарная машина из ликвидируемого армейского имущества, принадлежавшая Уолту Чемберлену, оказалась для нас неожиданным счастьем. Благодаря ее двухосному приводу можно было не обращать внимания на старые песчаные русла, каменистые склоны, кактусы и валуны. После двух или трех поездок от стоянки наших автомобилей до начала подъема и обратно удалось на этой санитарной машине основательно продвинуться по дороге к лагерю. От лагеря до входа в пещеру нужно было проложить только короткий телефонный кабель. Однако этот короткий кабель плюс вес нашего оборудования для спуска в пещеру чуть не доконал нас всех: то, что приходилось работать на высоте в тысяча двести метров, отнюдь не облегчало наше положение. Достигнув наконец маленького входа в пещеру, мы свалились, задыхаясь, на землю.

После нескольких минут отдыха партия разделилась, как было предусмотрено. Несколько человек пошли на поиски возможных новых входов в пещеру в стенах каньона. Другие двинулись вглубь по узкому извилистому проходу верхнего горизонта пещеры. Еще несколько участников похода обслуживали три телефонные станции: у входа в пещеру, на базовом лагере внизу и в месте начала спуска. Фотограф из лос-анжелесской газеты вытащил свое оборудование для вспышек, чтобы увековечить любое замечательное зрелище, какое может представиться. Два зоолога уже охотились за насекомыми. Группа была типичной разведывательной партией, интересы членов которой всегда разнообразны.

В первом спуске должны были участвовать Пит Нили и я. Удобно усевшись, поставив ноги по обе стороны расселины, мы ждали, пока остальные приготовятся. Ширина трещины составляла около тридцати сантиметров, длина - девять метров. Дна не было видно. Можно было думать, что операция спуска сначала сведется к легкому "прохождению камина"; стенки находились слишком близко друг от друга, чтобы пользоваться способом Дюльфера. Привязав толстую веревку из манильской пеньки к бревну Митчелла, чтобы воспользоваться ею, если труба внезапно станет слишком широкой, мы договорились со следующей бригадой, что она последует за нами, когда мы выйдем на открытое место. Затем Пит и я скользнули в трещину.

Если не считать запасной веревки, техника "прохождения камина", которой мы пользовались, известна альпинистам. Еще чаще ею пользуются в пещерах, где нередко стенки трещины достаточно близки одна к другой. Небольшие неровности на стене пещеры образуют маленькие уступы и углубления. Это делает подъем или спуск враспор в трещине легким, причем человек переставляет поочередно руки и ноги, упираясь ими в стенки ("ножницы").

Если неровности имеются только на одной стороне трещины, то на эту стенку ставят обе ноги, а руками, спиной или задом упираются в противоположную. В нашем случае обе стенки были совершенно гладкими, без неровностей, и мы держались целиком на силе трения, уперев руки и ноги в одну стенку, а спиной прижимаясь к другой. Техника эта не так уж опасна, как может показаться; мы плотно упирались в стены при спуске. Однако такой спуск довольно утомителен; несмотря на приятную прохладу пещеры, я начал потеть.

Приблизительно в восемнадцати метрах книзу от входной галереи мы достигли наклонного уступа, и трещина вышла в потолок большого зала, обнаруженного когда-то Джеком Митчеллом. При свете специальных электрических фонарей легко было видеть, что в размерах этой пещеры нет ничего грандиозного. Мы крикнули, что здесь, по-видимому, нет нужды в специальном оборудовании. В ответ послышался унылый стон бригады, только что втащившей на крутой склон горы тридцатипятикилограммовую лебедку.

Прямо под нами вниз уходил колодец. Пользуясь где нужна была дополнительная опора, веревкой, мы пробрались вправо и вниз по ряду небольших уступов. До пола зала было всего метров десять. Эту полость мы тотчас же окрестили Залом обрушившейся породы. Давно обвалившийся первоначальный свод образовал посередине большую груду крупных обломков известняка, как будто какой-то великан троглодит играл здесь в бирюльки. Но обрушившиеся глыбы покрылись толстым слоем столетней пыли, и крыша казалась вполне устойчивой. Нас совсем не беспокоила возможность нового обвала во время пребывания в пещере. Мы находились в стороне и от пути падения камней, которые могли бы сорваться при спуске со стен трещины. Пора было спускаться следующей группе. Крикнули об этом ожидающей наверху партии. Эхо искажало ответные крики, но, казалось, они нас поняли.

Налево была пропасть, над которой когда-то беспомощно раскачивался Джек Митчелл. Спуск в колодец оказался легким, так как по одной стороне шли хорошо заклинившиеся плиты породы. Скоро плиты сменились пыльным уклоном. Нас очень обрадовало зрелище первых в этой пещере натечных образований, как их называют геологи. Видно было лишь несколько сталактитов, но стены были задрапированы большими натеками известковых отложений. Натечные образования позволяли надеяться, что перед нами интересная пещера.

Через несколько шагов, однако, надежды эти рассеялись. Проход отклонился вправо и внезапно закончился высохшим озерком. Вот и все, что есть в легендарной пещере? Несмотря на красоту этого места и на великолепно изукрашенную трубу над нашими головами, мы почувствовали страшное разочарование.

"Ну что ж, - напомнил я самому себе, - не в первый раз это случается. Во всяком случае, все россказни не могли быть правдой". Должно быть, мысли Пита походили на мои. Лицо его красноречиво выражало отвращение.

Мы двинулись вверх по склону, чтобы подняться на поверхность. Пит шел впереди. У основания кучи обломков породы я втиснулся по плечи в маленькую дыру, чтобы посмотреть, не ведет ли она куда-нибудь. Так и есть. Ацетиленовый головной фонарь осветил небольшую комнату, в которую выходила эта дыра. Я окликнул Пита, ушедшего далеко вперед.

Пит весьма скептически смотрел на дыру, пока я протискивался в нее, потом попытался последовать за мной и застрял. Я вытолкнул его обратно; несколько минут копали вдвоем, пока ему с трудом удалось пролезть.

Все еще пессимистически настроенные, мы, однако, скоро с удовольствием распрямились в обширном коридоре. Стены его покрывали похожие на кораллы выпуклые образования. Пройдя около пятнадцати метров, мы вошли в небольшую полость. Налево виднелось другое маленькое отверстие. Мы пролезли в него согнувшись и резко остановились.

Перед нами снова оказался ход без дна. Похоже было на то, что все-таки пещера эта заслуживает обследования! Но где же бригада, которая должна была последовать за нами? С собой у нас только одна тридцатишестиметровая веревка. У них есть еще одна или две связки, а дело, видимо, шло к тому, что понадобятся все имеющиеся у них концы.

Вернулись обратно к дыре, через которую проползли вначале. На крики отвечало только эхо; потом наступила тишина. "Должно быть, они не спустились", - сказал Пит. Он оказался прав. Легко было бы установить связь, если бы кто-нибудь находился в трещине или в Зале обрушившейся породы. Мы, кажется, попали в затруднительное положение. Нетрудно угадать решение окрыленной новым открытием группы. Привычка к необъяснимым задержкам, от которых часто страдают пещерные партии, заставляла надеяться, что вторая бригада все же еще последует за нами. До этого момента наша группа не предпринимала никаких особенно рискованных шагов; соблюдая осторожность, можно было попробовать двинуться в новый проход и не установив связи с вспомогательной партией.

Мы снова вошли в новый проход. Полки на уровне ног позволяли довольно легко ступать по обе стороны трещины, вопреки первоначальным опасениям. Сперва покрытое грязью дно виднелось под нами на глубине примерно десяти метров, но ход расширялся слишком сильно, чтобы можно было спуститься, пользуясь техникой "продвижения в камине". Двигаясь сантиметр за сантиметром дальше вдоль узких полочек, мы видели под собой уже только черную пустоту. Очевидно, это новая пропасть, но в ней ничего нельзя различить.

В этот момент у меня из кармана выпал запасной электрический фонарь. Слышно было, как он ударился метрах в десяти под нами, затем немного прокатился. "Достану его, когда спустимся туда", - подумал я. Уже несколько раз фонарь этот падал со значительно большей высоты и отделывался только небольшими- вмятинами.

Но как спуститься на следующий горизонт? Веревочная лестница отлично разрешила бы нашу задачу, однако лестницы у нас не было. Мы не осмеливались спускаться в главную расселину, пользуясь техникой "продвижения в камине", и глубина была слишком велика, чтобы лезть по свободно висящей веревке. В конце прохода удалось найти решение проблемы. Ход расширялся в небольшую полость, и здесь от расселены под углом отходила узкая боковая трещина, тянувшаяся метра на два. Трещина была достаточно узкой для "продвижения в камине".

Пит не колеблясь проскользнул в боковую трещину и быстро добрался до дна. Я не был так опытен в лазании по скалам, как он. Поколебавшись и осмотрев уходящую назад стенку, я выбрал другое место и закрепил на нем нашу последнюю веревку, чтобы воспользоваться ею при обратном подъеме. В трубе виднелись похожие на кораллы образования, которые, подумал я, могут послужить опорами для рук и ног. Но на половине высоты эти выступы начали крошиться под тяжестью моего тела. Спуск закончился резко и нанес некоторые повреждения пещере и мне. Я встал со смущенным видом, ожидая, что Пит будет хихикать. Но нет, он стоял впереди, всматриваясь в глубину. По лицу его разлилось выражение восторга.

Тут и я увидел. Стоило только взглянуть в пропасть, чтобы понять, что нам вдвоем без веревок с ней не справиться. Колодец, казалось, уходил вниз в бесконечность. Посетитель, обладающий воображением, мог бы пытаться разглядеть красные отсветы далеких огней преисподней.

Может быть, колодец удастся обойти. Мы поспешно пошли назад, проходя под полками, по которым так осторожно ступали несколько минут тому назад. Стену покрывали пятна игольчатых кристаллов, таких тонких, что они рассыпались при малейшем прикосновении. Сквозь три маленькие дырки в дне прохода внизу виднелась беспредельная черная пустота, но сам проход через несколько метров заканчивался, не обещая ничего интересного. Упершись в тупик, мы вернулись на край пропасти, чтобы обдумать как следует наше положение.

Прошло двадцать минут, но глухого шума, который бы указывал на приближение наших товарищей, все еще не было слышно. Пришлось оставить надежды на их приход. С усилием мы мысленно перестроились на долгий трудный подъем и двинулись в путь, беспокоясь лишь о том, где находятся остальные. Теперь, по крайней мере, было известно, как планировать дальнейшую атаку пещеры, хотя нам и не удалось измерить до конца ее глубины.

Остальные участники партии беспокоились о нас, как и мы о них. Многократно повторенное эхо наших криков помешало им правильно нас понять, и никто из них не спустился даже в Зал обрушившейся породы. Проходил час за часом, они начали волноваться и уже собирались идти за нами, когда услышали далеко внизу голоса. Так как мы оставили на месте веревки, то Питу и мне удалось выбраться наверх в поразительно короткое время. Вскоре мы уже сопоставляли наши наблюдения с результатами наблюдений остальной партии. Они нашли только один наклонный ход длиной около шестидесяти метров, и наши открытия очень их взволновали!

Следующий день был воскресным. В распоряжении отряда оставалось полдня до начала обратного путешествия в четыреста километров. Без каких- либо приключений с полдюжины участников пещерной партии прошли по пути, проложенному накануне Питом и мной. У выступа над пропастью закрепили веревку, и Пит перешагнул через край. Как и предполагалось, небольшие неровности на поверхности обрыва создавали достаточную опору для ног, и Пит пользовался веревкой, только чтобы держаться за нее руками.

Поначалу все шло уж слишком легко. Потом появился нависающий выступ, чего мы опасались. Но под ним на глубине четырех с половиной метров был широкий уступ - отличное место для отдыха. Пит, перебирая руками, быстро спустился по веревке на этот уступ. Дик Файт, накануне руководивший партией, остававшейся на поверхности, присоединился к нему. С уступа оба они могли уже видеть далеко внизу дно пропасти. Конец последней веревки намного не доставал дна. Они видели начало хода, открывавшегося внизу из колодца, но у них не было возможности продолжать безопасное продвижение. Кроме того, и теперешнее их положение было не слишком удовлетворительным, так как они стояли перед необходимостью подыматься без страхующей веревки.

Пит ловко взобрался по веревке на нависший выступ, затем вскарабкался наверх и присоединился к остальным без каких-либо особых трудностей. После этого приступил к подъему и Дик, но ему не хватало великолепного умения и выдержки Пита. Когда Дик уже приблизился к верхнему краю нависающего выступа, руки его начали уставать от напряжения при подтягивании. Преодоление каждого дециметра превратилось в борьбу не на жизнь, а на смерть. Напрягшись, чтобы перехватить снова веревку, он начал соскальзывать. Группа наверху, не будучи в состоянии ни видеть, что делается, ни помочь ему, стояла в напряженном ожидании, в то время как руки Дика начали скользить сначала медленно, потом быстрее. Внезапно лампа Дика ударилась о веревку, отблеск света исчез. Снизу из темноты донесся звук глухого удара, какой-то возни, затем ряд стуков. Для стоявшей в ужасе группы секунды казались бесконечными... одна... две... три... Потом послышался несомненный хлопок от зажигания ацетиленовой лампы, за которым сверху последовал глубокий вздох облегчения.

Дику едва-едва удалось в темноте попасть на уступ и избежать неумолимой судьбы, ожидавшей его, если бы он соскользнул дальше вниз по веревке. Пит поспешил вниз на уступ. С облегчением он увидел, что Дик невредим, хотя испытал сильное потрясение, стер ладони о веревку. Пит сделал веревочные петли, привязал их к главной веревке пруссиком (схватывающим узлом) и показал Дику, как передвигать вверх поочередно каждую из трех петель и лезть прямо вверх по веревке, пользуясь ими. Поднимаясь медленно, но верно, Дик наконец достиг нависающего выступа. Когда он уже был в безопасности, Пит последовал за ним. Это был конец обследования пещеры. С нас было достаточно.

Месяц спустя пятеро из отряда вернулись к пещере, чтобы составить ее карту и, если возможно, достигнуть дна. Это произошло в не суливший ничего хорошего вечер пятницы 13 мая 1949 года. На этот раз у нас не было машины с двухосным приводом, и лагерь разбили около старой шахты, примерно в полутора километрах от пещеры.

Над пустыней стояла полная луна, слишком яркая, чтобы можно было уснуть. Склоны гор и подходы к ним освещались так сильно, что решено было сейчас же по вечерней прохладе перенести оборудование наверх к пещере, чтобы утром начать спуск со свежими силами.

Вероятно, это была хорошая мысль, но по мере продвижения вперед она с каждым шагом начала казаться все более нелепой. Наши ацетиленовые головные фонари давали вполне достаточно света там, куда не доставала луна, но длинные тени, отбрасываемые ею, лишали гребни отчетливых краев, а старые русла казались бездонными. Пит вспоминает, что свет был недостаточно силен, чтобы отличать группы кактусов от скал. В течение нескольких недель после похода ему приходилось выделять специальное время для удаления кактусовых колючек.

Моя доля поклажи состояла из восьмидесяти четырех метров двадцатипятимиллиметровой веревки из манильской пеньки, и каждый раз, когда приходилось карабкаться, чтобы обогнуть скалу или уступ, веревка как будто становилась на пять килограммов тяжелее. Мы отыскали устье пещеры, привязали веревку для спуска к бревну Митчелла и со вздохом облегчения сгрузили остальное оборудование у входа. После этого, несмотря на яркий лунный свет, мы смогли уснуть.

Однако на следующий день, взбираясь на хребет, отряд понял, что не напрасно потрудился накануне. Подойдя к пещере, группа зажгла лампы; люди взвалили на плечи оборудование и один за другим исчезли в трещине. Мы уже все были народ опытный - и края колодца достигли меньше чем за два часа.

Тяжелую веревку обвязали вокруг подходящего камня. Пит затянул конец страхующей веревки у себя на груди узлом булинь. Теперь уж никто не собирался уклоняться от принятия надлежащих мер безопасности. Я взялся за веревку и занял положение страхующего.

- Страхующий приготовился? - спросил Питер.

- Приготовился, - ответил я.

Питер исчез за краем и стал опускаться, в то время как я протравливал веревку, охватывавшую мое туловище. На уступе, до которого в прошлый раз спускались он и Дик, Пит остановился и отвязал веревку. Я втащил ее наверх, обвязался и повторил его операцию; Эд Хелд страховал меня. Внизу я отвязался, а Пит снова обвязался страхующей веревкой.

На этом уступе при последующем посещении пещеры Питу пришла в голову блестящая мысль. Стена под нами была почти свободна от неровностей. Налево от нас колодец сходился углом в узкую трубку, в которой было много крупных коралловидных образований. От трубы нас отделяла вертикальная, покрытая известковыми натеками стена, совершенно лишенная неровностей, дающих опору ноге; стена эта тянулась примерно на два с половиной метра. Вытянув, как можно дальше правую руку, Пит нащупал на ребрах натека место, за которое можно ухватиться. Затем ему удалось зажать коленями небольшой выступ на стене и в то же время передвинуть левую руку вплотную к правой. После этого, правая рука Пита нашла другой невидимый выступ, и он изящно перебросился на уступ, дававший опору для ног. Оттуда он мог уже шутя быстро спуститься вниз по трубе. Без страхующей веревки такая попытка была бы самоубийством. Однако при наличии страховки, если бы он и сорвался, то просто откачнулся бы обратно на уступ. Проследив за ним, я лишь слегка поколебался перед тем, как повторить подобную операцию.

При первом спуске приходилось полагаться на веревку для лазания и небольшие неровности на вертикальной стенке колодца. Мы знали, что если понадобится, то всегда можно подняться обратно с помощью схватывающих узлов, так как наши длинные веревки доходили до дна. Пит под страховкой спустился вниз; за ним вскоре последовал и я. Когда все делается как надо, спуск происходит весьма буднично.

На дне колодца стала понятна причина всплеска, который мы услышали, когда бросили первый камень. Далеко в глубине, в маленькой нише находилась мелкая лужа шириной в несколько дециметров. Лужа, должно быть, пополнялась водой, медленно сочившейся из отложений известняка на стене колодца. Камень совершенно случайно рикошетом попал в эту лужу.

Нашелся и мой электрический фонарь. При беглом взгляде я решил, что фонарь отлично пережил падение, так как разбились только лампа и стекло. Потом я заметил, что кнопка включения чисто срезана, без единой царапины на корпусе.

Фонарь откатился в круглую комнату, примыкающую к основанию колодца. Ширина комнаты составляла около десяти метров; она была богато украшена сталактитами и натеками. Мы прошли дальше под естественным мостом к самой нижней точке полости, где виднелось несколько высохших луж, окаймленных ступенчатыми отложениями. После моста мы очутились в длинном зале, обильно покрытом натеками. Рядом с нами эффектно высились три массивных сталагмита. Подняв голову, я стал искать соответствующие им сталактиты, но сноп света от моего электрического фонаря не позволял различить их на высоте в сорок пять метров. Дальше, в тридцати метрах от нас, пол зала, наклоненный вверх, кончался тупиком. Мы повернули обратно, считая, что пещера Уайндинг-Стэр покорена.

Когда группа вернулась к высохшим лужам, Пит заметил в полу отверстие, чуть поменьше серебряного доллара. Из любопытства Пит остановился, чтобы рассмотреть дыру. С удивлением он почувствовал, что из нее выходит струя холодного воздуха. Для исследователя пещер это служит указанием на существование за перегородкой другой полости. Значит, группа еще не разделалась полностью с пещерой Уайндинг-Стэр. Придется вернуться с динамитом, таи как твердый камень натека копать обычным способом невозможно.

Предстоял длительный переход к выходу из пещеры. Группа находилась на глубине девяноста метров, а пока она выйдет через восемь часов после хождения по пещере, расстояние это покажется ей вдвое большим. Сначала все шло хорошо. Первый подъем в двадцать один метр до уступа оказался даже легче, чем спуск. Взбираясь, можно было у самой стены видеть ничтожные неровности, которые только и были нужны, чтобы опереться на вертикальную стенку. Трудности начались на уступе. Пит снова влез по веревке, перехватывая ее руками, и исчез на более легком подъеме за уступом. Веревка спустилась вниз, настал мой черед. Я обвязался, проверил, что страхующий на месте, и начал подъем по тому же пути. Первые метры подъема я одолел легко, но затем движения мои стали замедляться, приходилось бороться за каждый дециметр подъема. В голове моей проносились воспоминания о падении Дика Файта; но страхующая веревка, охватывавшая грудь, очень подбадривала. В мускулах пальцев и рук начиналась судорога; усилие, которое было необходимо, чтобы руки держались за веревку, стало для меня невозможным. Как раз в тот момент, когда моя рука протянулась, чтобы ухватиться за край каменного уступа, я понял, что мне подняться на него не удастся. Я прохрипел что-то о своем тяжелом положении. Сверху ответили спокойно ободрительными словами. Пит и Эд не обеспокоились. Но ведь не они находились внизу, а я. "Падаю!" - крикнул я. Пальцы мои разжались.

Эд хорошо работал с веревкой. Фактически я не упал, - упругая нейлоновая веревка от моего веса лишь вытянулась на несколько дециметров. Жесткая веревка неприятно давила грудь и затрудняла дыхание, но руки мои начали оживать. Спустя пять минут мне удалось подтянуться почти на тридцать сантиметров. Затем давление веревки, охватывающей грудь, стало еще более неприятным, чем боль в руках. Три дециметра в пять минут оказались пределом для моих сил. Прошло полчаса, пока я нащупал маленькую опору правой ногой, смог снять нагрузку с груди и начал как следует дышать. Десять минут спустя я уже стоял наверху колодца. Через два часа группа была на поверхности и отдыхала.

Пещеру Уайндинг-Стэр мы покорили. Но как быть с отверстием, из которого выходила струя воздуха? Есть ли внизу еще полости? Опьяненные чувством гордости от успеха, мы твердо решили вскоре узнать это.

Группа соорудила лестницу из стальных канатов с алюминиевыми перекладинами, длиной в несколько десятков метров. Пит привел к пещере разведывательную партию альпинистов из клуба Сьерра и стал развивать идею устройства перехода с одной стенки пропасти на другую в средней ее части. Когда спустя четыре месяца группа вернулась в пещеру, Пит просверлил дыры для двух расширителей, обеспечивших необходимую опору, чтобы превратить нижнюю часть колодца в простую трубу для лазания. Установили лестницу, и спуск в пещеру стал настолько легким, что входившие в нее впервые не могли себе представить, с какими трудностями нам пришлось иметь дело. Добраться до дна и теперь было трудно, но дюжина обследователей, разбитых на несколько групп, со страховкой могла уже работать в глубинах пещеры одновременно.

Решено было, что для расширения отверстия потребуется три патрона динамита. По неосторожности их уронили с уступа вниз, и они упали прямо среди нас. Стоявшим наверху было ясно, что удар при падении недостаточно силен, чтобы вызвать взрыв, но мы-то этого не знали. Наверное, было смешно видеть, как мы все ринулись искать укрытия, уже спустя те доли секунды, когда взрыв мог произойти, но в тот момент нам было не до смеха.

От такого неосторожного обращения динамитные патроны лопнули, и нитроглицерин начал испаряться. Пока мы заполняли дырку, у всех сильно разболелась голова и участился пульс. По данному сигналу все отошли, и Уолт Чемберлен нажал кнопку. Мы всем телом ощутили нажим воздуха, затем через ничтожный промежуток времени услышали раскатившееся эхом "бум"! Бросившись назад, все увидели аккуратное отверстие в тридцать сантиметров в диаметре - как раз достаточное для спуска человека. Внизу действительно оказалась маленькая полость, но нас сильно разочаровал ее вид. Она имела меньше трех метров в диаметре и вся была забита грязью. Усилия отряда прибавили пещере не полных шесть метров глубины.

Сейчас Южнокалифорнийская группа ежегодно совершает один-два похода в пещеру Уайндинг-Стэр.

Единственная оставшаяся в настоящее время опасность заключается в том, что исследователи обладают хорошим оборудованием; взятие пещеры стало поэтому относительно легким, что может повести к трагической самоуверенности. Пещера находится под строжайшим наблюдением и используется ныне как место тренировки будущих исследователей пещер. Урок, который нам дался нелегко, передается ежегодно от поколения к поколению новых исследователей. Нам, "старикам", с трудом верится, что к моменту, когда пишутся эти строки, не прошло еще десяти лет с того дня, когда наша группа впервые проникла в глубины Уайндинг-Стэра.

Если не думать об ореоле легенд, окружавших пещеру, и о волнениях, проистекавших от нашей неподготовленности в начале исследования, то история Уайндинг-Стэра вполне типична для пещеры средней трудности. Обычно невозможно закончить обследование такой пещеры с первого раза или даже за несколько первых посещений. Обследование, если оно ведется основательно, всегда идет медленно, и связанная с ним задача переброски людей и оборудования трудна. Необходимое снаряжение может состоять из связок веревок и лестниц длиной во много десятков метров, лагерного инвентаря, надувных лодок или аквалангов. Люди не в силах нести на себе все виды оборудования, которое может понадобиться, а предсказать, что именно будет нужно, невозможно. Как и в случае с пещерой Уайндинг-Стэр, первый поход часто только позволяет определить, какое снаряжение должны захватить исследователи, чтобы безопасно продвигаться в неведомое. Ключ к успешному исследованию пещер - надлежащее оснащение и правильная подготовка людей.

Покорение пещеры Уайндинг-Стэр было заметной вехой в исследовании пещер Запада. По сравнению с позднейшими успехами обследование этой пещеры - достижение не первостепенной важности; ее глубина - девяносто метров - недолго оставалась рекордом на Дальнем Западе. И все же с покорением Уайндинг-Стэра исследование пещер Дальнего Запада стало на ноги. Уроки, преподанные нам этой пещерой, открыли путь к безопасному, систематическому исследованию большого числа пещер по всему Западу. Уайндинг-Стэр больше всех остальных пещер заслуживает почетного места в истории спелеологии Запада, поэтому-то ей и посвящена первая глава.